Кустодиев - [35]

Шрифт
Интервал

Это была уже четвертая по счету выставка союза, и предыдущими он успел завоевать у критиков репутацию едва ли не самого значительного современного художественного объединения, развивающего традиции «Мира искусства». Так, известный художественный обозреватель Сергей Глаголь, откликнувшись на вторую выставку союза, названную им «праздником», писал: «Большинство из художников… проводят своими картинами только одну мысль, мысль о том, что все в окружающем нас мире и действительности, и вымысла полно обаятельной красоты, коварной красоты, которая вечно манит к себе и никогда не дается»[151].

Однако та выставка, в которой впервые, уже не как экспонент, а как действительный член объединения, принял участие Кустодиев, большого восторга критиков не вызвала. Н. Кравченко из «Нового времени» нашел ее «серой, вялой, неуверенной». «Кто не раз, — писал рецензент, — видал работы Ал. Бенуа, Бакста, Архипова, Пастернака, Браза, Ап. Васнецова, К. Сомова, Досекина, Врубеля, Кустодиева, Ционглинского, Малявина и т. п., тот не без интереса посмотрит на выставленные произведения их и, конечно, найдет много поучительного»[152].

Через два дня, детализируя в другом номере газеты обзор выставки, Кравченко поясняет, что же такого «поучительного» он нашел на ней, и приходит к выводу, что при обилии портретов на выставке почти нет картин. Под огонь его критики попадает в связи с этим и «Ярмарка» Кустодиева.

Еще более резко о работах Кустодиева высказался на страницах журнала «Весы» критик Павел Петрович Муратов: «Трудно вообразить, до какого огрубления, до какой полной невосприимчивости к краскам дошел теперь художник». Касаясь конкретных работ, таких как «Декоративный мотив» («Решма») и «Чаепитие» («На террасе»), Муратов уничтожающе заключал: «При взгляде на них понимаешь отчетливо, как еще низка наша художественная культура»[153].

Право, такая критика вызывала в памяти те удары наотмашь, которыми В. В. Стасов «награждал» не полюбившиеся ему на выставках «Мира искусства» работы Врубеля.

А все дело, пожалуй, в том, что у поклонников символизма, чьи идеи выражал журнал «Весы», уже определился круг художников, которым они симпатизировали, — М. Врубель, Ал. Бенуа, К. Сомов, М. Добужинский, Н. Рерих. Кустодиев же на них не походил, шел своим путем и потому был воспринят как «чужак», который по неосторожности или недомыслию забрел не в свой «огород».

Однако на другом фланге, представители коего исповедовали иные художественные взгляды, появление работ Кустодиева на выставке союза было отмечено со знаком «плюс», а не со знаком «минус». Активно формировавший в это время свои эстетические взгляды А. В. Луначарский писал в журнале «Вестник жизни»; «Порадоваться можно Кустодиеву. В нем не только хорош здоровый, ясный, сочный реализм его техники, хорошо и то, что его интересует жизнь, живая, кипучая, разнообразная, разноцветная жизнь… На меня Кустодиев производит впечатление одного из самых сильных виртуозов техники». И далее Луначарский выделяет «портрет какого-то великого князя» (имелся в виду портрет великого князя Константина Константиновича), отмечая в нем и психологию, и «верх живописного шика». Но особой симпатии критика удостоилась «Ярмарка»: «Его пестрая, веселая, простонародная, бодрая “Ярмарка”, схваченная глазом ясным, умом живым, сердцем отзывчивым, рукою сильной, переданная с добрым и мужественным юмором… почти поэма…»[154]

Похвалы Луначарского удостоилась и другая картина — «Провинция», в которой, по наблюдению критика, посетители выставки, приехавшие из разных мест, находили признаки своего родного города.

Без сомнения, этот благожелательный отзыв очень порадовал бы Кустодиева, но имя Луначарского ничего ему тогда не говорило, да и «Вестник жизни», скорее всего, был неизвестен.

Начало года ознаменовалось для Кустодиевых рождением в январе второго сына, Игоря. Он появился на свет темноволосым, с ярко-синими глазами.

В это время Борис Михайлович знакомится с поэтом Сергеем Городецким, делает его карандашный портрет — этюд к задуманному портрету маслом. Городецкий недавно дебютировал книгой стихов «Ярь», и он вводит Кустодиева в круг своих знакомых — А. Блока, М. Кузмина, Ф. Сологуба. Вместе с Городецким Борис Михайлович идет в начале февраля в Петербургский университет на вечер встречи со студентами, где А. Блок читает «Незнакомку». На том же вечере присутствуют М. Кузмин, художники Н. Сапунов и М. Добужинский.

М. Добужинский в письме отцу, В. П. Добужинскому, сообщал: «Среди студентов образовался новый кружок — художников, и они позвали меня, Билибина, Кустодиева и Рериха на их 1-е собрание. Цель общества — общение между студенчеством и художниками… Как видишь, стою при “общественной деятельности”, и это приглашение студентов меня гораздо более трогает, чем болтовня в прессе»[155].

Примерно такие же чувства испытывал, вероятно, и Кустодиев. После сотрудничества в «Жупеле» и «Адской почте» он все больше сближается с Мстиславом Добужинским. В это время росла их взаимная симпатия, перешедшая в дружбу. Хорошо знавший Мстислава Валериановича по совместной работе в Министерстве путей сообщения Н. Н. Евреинов оставил выразительный портрет Добужинского, каким он был в начале века: «Гордый — да. Однако всегда милый, любезный, тактичный, обаятельный человек. Красивый, высокий. Что-то английское, “лордистое” во всей фигуре и осанке»


Еще от автора Аркадий Иванович Кудря
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти.


Верещагин

Выставки Василия Васильевича Верещагина в России, Европе, Америке вызывали столпотворение. Ценителями его творчества были Тургенев, Мусоргский, Стасов, Третьяков; Лист называл его гением живописи. Он показывал свои картины русским императорам и германскому кайзеру, называл другом президента США Т. Рузвельта, находился на войне рядом с генералом Скобелевым и адмиралом Макаровым. Художник побывал во многих тогдашних «горячих точках»: в Туркестане, на Балканах, на Филиппинах. Маршруты его путешествий пролегали по Европе, Азии, Северной Америке и Кубе.


Фердинанд Врангель. След на земле

О жизни и деятельности прославленного российского мореплавателя, адмирала Фердинанда Петровича Врангеля (1796—1870) рассказывает новый роман известного писателя-историка Аркадия Кудри.


Правитель Аляски

С именем Александра Андреевича Баранова неразрывно связано освоение русскими первопроходцами побережья Америки. Он основал столицу Русской Америки — Ново-Архангельск. При нём в 1812 г. была заложена в Калифорнии крепость Росс и даже предпринята дерзкая попытка закрепиться на одном из Гавайских островов. Как писал выдающийся исследователь Аляски Л. Загоскин, «полтора миллиона квадратных вёрст материка Америки есть подарок России от Александра Андреевича Баранова... человека, обрёкшего себя на 28-летнее отлучение от родины, им пламенно любимой, в край совершенно новый и дикий в ту пору для всей Европы».Роман современного писателя Аркадия Кудри рассказывает об освоении русскими первопроходцами побережья Америки, об Александре Андреевиче Баранове, первом главном правителе русских колоний на Аляске.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


Есенин: Обещая встречу впереди

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.


Рембрандт

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.


Жизнеописание Пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиба

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.


Алексей Толстой

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.