Кушетка - [24]

— Замолчи! — сорвался Крицман, потому что именно об этом думал, именно на это надеялся, и, черт возьми, именно об этом молился про себя.

А чуть позже стало не до надежд: появилась пресса! Пресса! „Пресса давит, как пресс...”

— Как вы думаете, лейтенант, доктор Янц сможет опознать закалывателя?

— Есть какие-нибудь свидетели из „Колизея”?

— Вы уверены, что это тот же самый убийца?

Что им сказать?..

— Единственный, кто может ответить на ваши вопросы, — это доктор Янц. Потерпите, пока мы выясним, будет ли он в состоянии говорить.

— Он выживет?

— В данный момент я знаю об этом не больше вашего.

Позвонил Скоби, сообщил, что наряд из „Колизея” приволок толпу так называемых свидетелей. Никто ничего не видел — они просто проходили через туннель в тот момент, когда Янц упал.

Крицман отправился на розыски доктора Линдсея. Линдсей был с Янцем на стадионе. Он сказал, что Янц пошел кому-то звонить. Вероятно, так оно и было.

Линдсей не стал бы шататься по городу, убивая людей топориком для льда. Или стал бы?

„Параноик кажется нормальным. В этом-то и состоит вся трудность подобных случаев”.

Линдсей сам так сказал.

В любом случае надо с ним поговорить, выяснить все детали: никогда не знаешь заранее, что может пригодиться...

Крицман нашел доктора наверху — Линдсей разговаривал по телефону с секретаршей Янца, она же — его племянница, Терри Эймс. Девушка сейчас приедет в госпиталь.

Племянница. Еще одно осложнение.

— Позвольте мне встретить ее, — попросил Линдсей. — Она очень расстроена.

Она расстроена...

Ладно, пусть идет. Все равно делать нечего. Можно только ждать. Ждать известий из операционной.

Они с Боннером стояли неподалеку от лифта, когда их снова нашли репортеры.

— Ничего нового, лейтенант?

— Как мы поняли, приезжает его племянница?

— Где она была во время убийства?

— Да не лезьте вы все сразу! — Это Боннер пытается удержать фронт. — По одному, пожалуйста.

Открылась дверь лифта. Вышел Линдсей. А с ним — симпатичная блондинка и молодой парень в темном костюме. Линдсей вывел девушку. Она плакала.

— Лейтенант Крицман — мисс Эймс.

Лейтенант кивнул.

— Мы вас ждали.

Он больше ничего не успел сказать — налетели репортеры.

— Это его племянница?

— Минутку, мисс... я бы хотел спросить вас...

Крицман загородил девушку:

— Попозже, ребята, очень вас прошу!

Он поискал взглядом, куда бы спрятать девушку, и заметил приближавшуюся старшую медсестру. Она заметила умоляющий взгляд Крицмана и прибавила шаг.

— А ну-ка, — сказала она, — быстро все вниз!

Она погнала репортеров к лестнице, не обращая внимания на шумные протесты, — словно овчарка, сгоняющая стадо.

— Вниз! На первом этаже прекрасное фойе. Там можете шуметь сколько угодно.

— Что слышно о докторе Янце?

— Я прослежу, чтобы вам сразу сообщили, как только что-то прояснится.

Она загнала их в лифт, и дверь закрылась.

Крицман повернулся к девушке.

— Когда я смогу увидеть дядю? — спросила она.

— Не сейчас. Рядом с реанимационной есть комната для ожидающих. Хотите пока посидеть там?

— Я пойду с вами, — сказал девушке Линдсей.

Он открыл дверь перед Терри, а когда она вошла в комнату для ожидающих, повернулся к Крицману и спросил едва слышным шепотом:

— Какие-нибудь новости?

Крицман покачал головой.

— Никаких. Скажите ей, что убийца не попал в сердце.

Линдсей кивнул и исчез.

Боннер, прищурившись, посмотрел на стенные часы.

— Пожалуй, я пойду вниз, задержу прессу до приезда прокурора.

— Валяй.

Сержант направился к лестнице - неторопливые госпитальные лифты его раздражали. Крицман посмотрел ему вслед, затем обернулся.

Молодой человек в темном костюме все еще стоял в коридоре, у двери комнаты для ожидающих.

Репортер?

Крицман подошел к нему.

— По-моему, мне не сказали вашего имени, — сказал он.

— Кэмпбелл. Чарльз Кэмпбелл.

Мягкий голос, приятная улыбка. Не репортер. Кто же?

— Вы знакомы с доктором Янцем?

— Да, я друг мисс Эймс.

Это объясняло его присутствие.

Юноша перестал улыбаться. Теперь он был очень серьезен.

— Лейтенант, каково ваше мнение? С доктором Янцем все будет в порядке?

— Хорошо, если бы так. Мы только на это и надеемся.

Крицман пригляделся. Парень побледнел, губы его скривились. Такое же выражение лица Крицман видел в зеркале - час назад, перед тем как его вырвало.

— Эй, — сказал он, — у вас такой вид, словно вам нужно глотнуть свежего воздуха.

— Что?.. А, это от неожиданности, — молодой человек отвернулся. — Не беспокойтесь, со мной все в порядке.

— Ну... — Крицман пожал плечами. — Я пойду, пока еще есть время, выкурю сигарету.

Он подошел к лестнице и начал спускаться. Когда поворачивал на площадке — оглянулся. Молодой человек стоял на том же месте, не шелохнувшись.

24

Значит, это и есть Крицман.

Какое разочарование! Крицман. Всего лишь фараон, глупый фараон, он даже не видит того, что находится у него прямо под носом.

Хотя вряд ли стоит жаловаться на это. Прекрасно, что он не видит. Прекрасно, что никто не видит.

Чуть раньше, в лифте, услышав, что Янц жив, Чарльз не поверил этому. Но чертовски похоже на правду: все об этом говорят. Если, конечно, они не сговорились.

Но это выяснится позже. А сейчас он должен проверить.

Жив ли доктор Янц?

Нужно взвесить все „за” и „против”. „За” — разговоры в госпитале. „Против” — его опыт.