Кушетка - [23]

Он должен притвориться удивленным, огорченным и заботливым. Он должен поехать с Терри в госпиталь на опознание тела, стоять с ней рядом на похоронах, ждать, пока вернется к ней самообладание, а потом...

Все, что угодно. Все, чего он пожелает. Он может делать с любым человеком, что хочет.

Он вел машину быстро и уверенно, а Терри тихо плакала рядом с ним. Автомобиль врезался в ночь, рассекая тени. Чарльз ощущал мощь мотора как свою собственную.

Мчаться вперед — это символ жизни, которой он достоин. Пусть все убираются с дороги. Никто никогда не сумеет больше встать у него на пути... никто его не остановит.

Вот и госпиталь. Зачем парковаться на улице? Подъезжай прямо ко входу. Почему бы и нет? Тебя ждут.

Здесь оказался доктор, которого он однажды встретил в приемной — как его зовут? Линдсей. Да, доктор Линдсей. Он открыл дверцу для Терри и удивленно посмотрел на Чарльза. Или показалось?

Нет, не показалось. Это реальность. Реальность. Он удивился, этот Линдсей. Обнял Терри за плечи, повел вверх по лестнице. А кто здесь еще?

Репортеры. Да, конечно, репортеры. Прекрасно. Они следят за этой историей. Все правильно. И если ему зададут вопрос, он даст правильный ответ. Правильный неправильный ответ. Правильный-неправильный...

Иногда верное — неверно. Вот заголовок повести, куда более важной, чем все, когда-либо написанное.

Следом за Терри и Линдсеем и по коридору, к лифту. Все прочие остались позади,

В госпиталях всегда такие большие лифты, и они так медленно движутся. Очень медленно.

Терри опять рыдала, Линдсей что-то тихо сказал ей, потом добавил вслух:

— Когда я выходил тебе навстречу, как раз получил сообщение: его оперируют.

— Оперируют? — она взглянула Линдсею в глаза.

— Говорят, еще есть шансы.

Значит, Янц жив!

Этого не может быть. Чарльз отвернулся. Наверное, это ловушка: его хотят одурачить.

Лифт остановился, открылись двери. Чарльз понимал, что нужно бежать, но... Слишком поздно.

Люди, поджидавшие в коридоре, направились к лифту.

23

Вины Крицмана тут не было.

После полудня шеф взял руководство операцией на себя. Все силы полиции были стянуты в район нижнего города, и дополнительные отряды расставлены в стратегических узлах, с интервалом в два квартала. В Специальных выпусках новостей по радио и телевидению передавали экстренные предупреждения: „Всем! Всем! Всем!”

Про “Колизей” тоже не забыли. Вообще-то он находился в ведении управления уличного движения, но количество нарядов удвоили, по всему стадиону и на подходах к нему расставили сотрудников в штатском и наладили связь. Полиция сделала все, чтобы обеспечить безопасность и не отменять матч.

Сам Крицман думал о нижнем городе. В шесть лейтенант отправил людей на Мэйн, Олив и Бродвей — осмотреть бары, ночлежки, закусочные.

Задерживали по малейшему подозрению. Времени не хватало: только- только отвезли задержанных в управление и к семи вернулись на посты.

В семь часов нижний город, конечно, не обезлюдел, но там стало спокойней.

И спокойствие это не нарушалось.

Когда позвонили из “Колизея”, Крицман бросился в туалет, где его вырвало как мальчишку, новичка, впервые увидевшего труп. Он помнил себя новичком — это было давно.

Дело черного Далии. Оно так и осталось нераскрытым. А сколько таких убийц бродит по улицам? А этот, нынешний — сколько еще будет продолжать свое дело?

Звонок:

— Номер три, лейтенант.

Анонимный звонок. Проклятье! С чего он вообще привязался к Крицману? Прочитал фамилию в газете? Но почему он продолжает звонить? Чего он хочет добиться?

Может, специалисты по мозгам правы? Паранойя. Нужно самому быть сумасшедшим, чтобы понять мотивы его поступков.

Ну, это совсем несложно. Еще несколько таких звонков в и Крицман будет готов к длительному отдыху в сумасшедшем доме. Пусть газеты воют. Это их дело. Неважно. Хотел бы Крицман посмотреть на самого замечательного журналиста или комментатора, если бы тому пришлось взять на себя ответственность за предупреждение преступлений или за арест таких вот преступников.

Каждый день — тысячи звонков, тысячи проверок, и полиция со всем справляется. Справляется, потому что существуют определенные закономерности, и если их знать — получишь желаемый результат.

Но время от времени возникает дело вроде этого — и тогда все вдруг становятся советчиками, крикливо требующими от специалистов мгновенного результата.

Результат. Вот карта города — поди и найди убийцу. Когда найдешь, сообщи мне. Я буду в сумасшедшем доме.

Но Крицман не отправился в сумасшедший дом. Он умылся, причесался, завязал галстук и вышел в коридор за Боннером.

В госпиталь они поехали вместе.

И когда они туда прибыли, Крицмана ожидал очередной удар.

Имя сегодняшней жертвы — Янц В. Л., доктор медицины.

Вот тебе и на! Всего три часа назад в кабинете окружного прокурора этот доктор...

— Может, случайное совпадение? — высказался Боннер.

Тут есть над чем подумать. Окружной прокурор вместе с шефом полиции находятся на пути в госпиталь. Когда они прибудут, этот вопрос стоит обсудить.

Сейчас важно другое. Директор госпиталя сообщил, что Янц жив и находится в операционной.

Значит, есть шанс.

— Рана в груди, — сказал Боннер. — Следовательно, он должен был видеть того, кто его ударил. Если доктор выживет...