Курс - море мрака - [7]

Следует, правда, оговориться, что греки, а вслед за ними и римляне, обобщая свои знания, имели в виду судоходство прежде всего в хорошо изученном Средиземном море (и те и другие называли его "Нашим морем"). Безопасность плавания в нем зависела не столько от познания опасностей природных, сколько от умения ускользнуть от нападения многочисленных пиратов, которыми кишело Средиземноморье и которые довели свои корабли, преимущественно легкие гемиолы, до такой степени совершенства, что стали благодаря им подлинными властителями моря.

Особенно славились иллирийские, киликийские, критские, финикийские, самосские и сицилийские "мужи, промышляющие морем". Из эпоса мы знаем о пиратских наклонностях аргонавтов, Одиссея, Энея. Жители Коса хотели помешать высадке на свой остров Геракла, возвращавшегося из-под Трои, приняв его флот за пиратский, и герою пришлось с боем расчищать себе дорогу. Похожая история произошла на другом острове. Критские мифы рассказывают, как Алтемен, сын царя Катрея и внук Миноса, переселившийся на Родос, помог своим новым согражданам надолго отбить у пиратов (у чужих пиратов) охоту грабить остров. И когда на горизонте показался критский флот, среди которого был корабль Катрея, спешившего повидаться с сыном после многолетней разлуки, Алтемен, прекрасно разбиравшийся в повадках пиратов, резонно рассудил, что это очередной набег эвпатридов удачи, и в схватке убил не узнанного им отца. Вероятно, у Алтемена были веские основания для боя с соотечественниками.

Критяне все нечестивцы, убийцы и воры морские.

Знал ли из критских мужей кто-либо совесть и честь? —

возмущался в III в. до н. э. грек Леонид Тарентский (2, с. 243).

Это написано тогда, когда на Средиземном море решалась судьба Карфагена, когда Рим готов был стать мировой державой. К тому времени пиратство имело давние и прочные традиции. Для критян — островного народа — оно стояло на первом месте, и они довели его до высокого профессионального уровня.

Покончить с пиратством на Средиземном море удалось лишь римлянам.

С пиратством и морскими войнами тесно связано совершенствование флота и мореплавания. Фраза скифского мудреца Анахарсиса (современника и ученика греческого философа и законодателя Солона), кому греки иногда приписывали изобретение якоря и гончарного круга, о том, что "существуют три сорта людей — живые, мертвые и плавающие по морям" (14, I, 104)[4], много веков воспринималась как аксиома. Однако задолго до Анахарсиса в Египте возникает особая каста кормчих, они же одновременно были и лоцманами. "Древние, не имея компаса, могли плавать только у берегов, поэтому они пользовались только гребными судами, маленькими и плоскодонными, — рассуждает Монтескьё с высоты своего XVIII века, — почти все рейды служили для них портами; лоцманское искусство было очень несовершенным, так что управление кораблями имело очень небольшое значение. Так, Аристотель говорит, что нет нужды в особой профессии моряков, так как имеется достаточно земледельцев, которые могут их заменить" (21, гл. IV). Что это не так, доказывает хотя бы то, что, несмотря на наличие касты кормчих, египтяне в особых случаях прибегали к услугам более опытных финикийских моряков. Так поступала, например, царица Хатшепсут, при которой было совершено несколько экспедиций в таинственную страну Пунт на восточном побережье Африки. Так поступил и фараон Нехо II, когда ему понадобилось узнать, можно ли, отплыв из Египта к востоку, вернуться к нему с запада.

Потомки этих моряков, наследники финикийской славы карфагеняне претендуют на безраздельное господство уже не только в Средиземном море, но и в Атлантике. В VI в. до н. э. они устанавливают блокаду Гибралтара. Греки переосмысливают это событие в мифе: Геракл установил свои Столпы как символ предела для мореходов, как знак края обитаемой земли.

Выход за Геракловы Столпы по меркам древних жителей Средиземноморья граничил с безумием. За ними простиралось Маге Tenebrarum — Море Мрака, в котором мореходов поджидали разного рода людоеды и диковинные существа. Вдали от берегов корабли уволакивали на дно гигантские спруты или уничтожали огненным дыханием крылатые драконы. Моряками могли стать добровольно только очень отважные люди, в понятиях современников — почти смертники: кроме всего прочего, покидая пределы страны, они лишались покровительства отечественных богов и приобретали могущественных противников в лице богов чужеземных, ревниво оберегавших интересы тех, кто приносил им жертвы. Может быть, это обстоятельство сыграло не последнюю роль в интенсивном строительстве колоний во вновь открытых землях: каждая колония имела храм или хотя бы святилище, а следовательно, подпадала под "юрисдикцию" соответствующего божества.

Но не следует думать, что Атлантика была в древности совершенно безлюдна. Выход в океан считался гибельным для всех, кроме финикийцев и их родственников-карфагенян. Их корабли бороздили Море Мрака во всех направлениях. Экспедиция Ганнона продвигается на юг вдоль африканского побережья, Гимилькон ищет Касситериды — Оловянные острова — к северу от пролива. Не прекращается оживленная торговля со страной Тартесс, столица которой с тем же названием расположена западнее Геракловых Столпов.