Курортный роман - [22]

– А кроме того, Калипсо была не обычной женщиной. Она ведь – как ты ее назвал? – нимфа и могла запросто опутать Одиссея своими чарами.

– А разве любовь не те же чары? – Мартин вел машину по узкой ухабистой дороге, поэтому не мог заметить устремленного на него взгляда Николь.

– Любовь… – повторила она и смолкла. На нее снова нахлынули воспоминания, вызвав острую боль. Перед ней всплыло лицо Дэвида, ей даже послышался его голос: «Николь, я же люблю тебя! Любил и буду любить всегда! Ты моя жизнь, мое небо, мое солнце. Без тебя…»

– У Калипсо к Одиссею была не любовь, а одержимость, навязчивая идея, – выпалила она, по-своему восприняв эту мифологическую историю. – Она хотела обладать им как своей собственностью, не задумываясь о его чувствах. И это так и…

– Неужели ты на самом деле думаешь, что кем-то можно обладать без его на то желания?

Николь занервничала.

– Но хотел ли этого Одиссей? Ты забыл, в некоторых версиях этой истории говорится, что он считал себя ее пленником. К тому же она ворожила. А потом, разве не обещала Калипсо ему бессмертие или что-то в этом роде?

– Да, если он на ней женится, – кивнул Мартин. – Но она опустила тот момент, что у него уже была жена…

– А, да, Пенелопа. Совсем забыла.

– В том-то и дело… которая родила Одиссею двух сыновей.

– Да, запутанная история. И, тем не менее, детям очень нужны их отцы. А ты бы хотел иметь ребенка? – неожиданно спросила Николь и сама испугалась своих слов. Видимо, прекрасное настроение Мартина, красоты Гозо, нещадно палящее солнце сделали ее чрезмерно отважной. Несколько секунд они проехали молча. Николь уже решила, что он не хочет отвечать, и расстроилась. Может, своим вопросом она переступила невидимую грань дозволенного. Прошло еще какое-то время, прежде чем он сказал:

– Если найдется достойная женщина, почему бы и нет.

Судя по тону, Николь поняла, что он еще не встретил той, единственной.

И вдруг откуда-то из глубины у нее стала подниматься досада вперемежку с обидой. С чего бы это, ведь ей и в голову не приходило считать себя кандидатом на роль матери его детей.

– А ты?

– О… я уже давно решила, что у меня будут мальчик и девочка. – Она задумалась и вдруг неожиданно для себя представила Мартина отцом своих детей – красивых, высоких, стройных, со светлыми вьющимися волосами…

– Ну конечно, глядя на Робби, и не то напридумаешь…

Увидев его вмиг помрачневшее лицо, Николь поняла нелепость своих мечтаний. Внезапно ее словно прорвало. Рискуя разрушить все то, что с таким трудом установилось между ними, и сознавая, насколько опасно затрагивать эту тему, она все же не выдержала:

– А ты никогда не задумывался, что ты делаешь с этой семьей? У тебя есть совесть?

– Что я делаю? – спросил Мартин таким невинным тоном, что она в ярости заскрипела зубами.

– Тебе все прекрасно известно! Ты же играешь с ними, как кошка с мышонком, – держишь в руках их будущее и плюешь на все и вся. В твоей воле помочь или разорить Стива…

– Не стоит драматизировать, – злобно отозвался Мартин. – Таков бизнес.

– Бизнес! – взорвалась Николь. – Нет, это называется психологической силовой игрой. Ты самое настоящее дерьмо – решил потягаться с людьми намного слабее себя. Я… – Ее вдруг пронзила ужасная мысль. Что у него в голове? А может, планы с «Викторией», предложение работы тоже своего рода манипулирование? – Я даже сомневаюсь, что ты вообще собираешься инвестировать…

– О, здесь ты совершенно не права, – резко прервал ее Мартин. – С тех пор как я впервые побывал на Мальте, у меня появилась мечта заиметь здесь кусок собственной земли.

– Значит, Стив…

– Стив оказался тем толчком, в котором я нуждался. Встреча с ним напомнила мне о моей давней мечте. – Он мельком взглянул на Николь. – Я так погряз в трясине жизни, что совершенно забыл о ней. И вот наконец мне выпала возможность осуществить ее.

Итак, у него самые твердые намерения не сказываться от своей мечты. И она здесь ни при чем. Но на миг вспыхнувшая надежда вновь пропала со следующим заявлением Мартина.

– У меня есть кое-что на примете, если этот план не сработает. – Его голос вдруг стал более низким с хрипотцой. – На деле все оказалось сложнее, чем я ожидал. Но теперь я знаю, чего хочу, и не сверну со своего пути. Я, как Одиссей, околдован.

Слова «теперь я знаю, чего хочу» грозным эхом отозвались у нее в голове, напомнив об утверждении Стива, что Мартин Спенсер всегда добивается своего.

– Да, не пора ли нам перекусить? Ты наверняка проголодалась. Как насчет позднего ланча в Рабате? А потом, если у тебя найдутся силы, можем осмотреть Цитадель.

– Идет, – сказала Николь, только потому, что надо было что-то ответить.

Что с ней происходит? Еще двадцать четыре часа назад ее пугала эта поездка, и за такое короткое время, что они провели вместе, все страхи куда-то испарились. Теперь ей даже не верится, что они вообще когда-то существовали.

В начале дня что-то подсказывало ей, что Мартин из тех, кого надо опасаться, держать с ним дистанцию, но сейчас внутреннее чутье говорило об обратном, и чувство страха сменилось на желание быть с ним рядом как можно дольше.

В душе Николь теперь очень хотела, чтобы этот день никогда не кончался. Похоже, остров Калипсо своими колдовскими чарами тронул и их сердца. Но может, это просто придуманная людьми красивая сказка, а на самом деле нет никакой любви? Как же определить ту грань между вымыслом и реальностью? Вот дилемма! Но проблема заключалась в ней самой, ибо, для того чтобы склониться в ту или иную сторону, необходимо довериться собственным чувствам, а вот на это-то у нее решимости и не хватало.