Курчатов - [24]
Напишите мне подробнее, что знаете про Сильвию и ее несчастье. Вряд ли она будет скоро писать мне. Мне так грустно узнать, что на нее упало еще одно несчастье, ведь жизнь ее очень печальна, и порой, судя по ее письмам, мне даже кажется, что она впадает в отчаяние и даже немного озлобляется против несправедливости судьбы. Мне тяжело писать ей, потому, что я чувствую, что у меня в письмах невольно проскальзывает то, что ей тяжело читать, потому, что по сравнению с ее жизнью моя — райская. Она, конечно, рада за меня, но к этому примешивается чувство горечи за себя. И грустно сознавать, что наша с ней близость из-за большого расстояния и, может быть, даже разных условий жизни пропадет. Вообще, мне всегда так неприятно думать, что не может быть вечности в дружбе людей, что всегда эту дружбу нужно подпитывать частыми встречами или общими интересами.
Я усердно занимаюсь, езжу каждый день в Институт часов на 6–7 и чувствую постепенно, как медленно втягиваюсь в атмосферу медицинского круга и как сама меняюсь, закаляясь и делаясь взрослее, пожалуй, даже серьезнее. Дни проходят однообразно, зима еще не стала, а я с нетерпением жду холодного, ясного зимнего неба и белого одеяния земли, и бодрящего пощипывающего мороза.
Хорошо представляю себе Вашу маленькую аудиторию на вечерних лекциях. Сильвия с Аней, Вы с Синельниковым, Ляхницкий и Поройков. Изменились ли они? Всё ли у Синельникова такой полурасслабленный вид, а у Ляхницкого немного надутый, а Поройков косо смотрит как-то снизу вверх, и у него такая миловидная жена. Возможно, что летом мне удастся попасть в Крым, и тогда я непременно постараюсь быть в Симферополе и увидеть всех. Я об этом много мечтаю.
Сейчас мне нужно засесть за физику, через неделю первый зачет.
До свидания, пишите скорее. Вера».
№ 12
«Петроград, 21 января 1923 г.
Игорь! Сегодня ночью я прочла чудный, фантастический, потрясающий роман о научных исканиях одного доктора. Он изучал законы мировой жизни, постепенное развитие и вымирание разных видов животных во вселенной и не только со стороны физиологической, но и историю жизни духа всего живого. В своей скрытой от всех лаборатории он производил страшные опыты вивисекций и исследования под микроскопом. Он объездил всю землю, он изучал таинственные науки древности и вникал в культы древних религий. В Индии и Тибете, где скрыты тайники самых ценных и великих духовных откровений, где скрываются те посвященные, которым известно так много, потому у них дух всецело восторжествовал над всем земным и временным, он сам был учеником одной секты, и ему открылось многое. Одиннадцать лет провел он, замурованный, в крошечной келье, где свет проходил только через отверстие для руки, чтобы брать пищу, которую приносили ему! И сила жизни его души так окрепла и развилась, что в обыденной жизни она выливалась в колоссальнейшей силе гипноза. И какие чудеса он творил гипнозом! В моей душе все сияет, все полно радостью и полнотою переживаний. И чтобы не нарушать этой полноты, чтобы не отрывать внутренний взор от того, что я вижу, и мысли от тех размышлений, которые нахлынули на меня, я сегодня целый день молчу, я сказала, что наложила на себя обет молчания, и ничто не отвлекает меня. Мне кажется, что я оторвалась от обыденного, неинтересного и увидела вдруг то вечное, что всегда есть, но что не всегда видишь. Будто серые стены моей жизни раздвинулись, и я увидела перед собою далекое синее небо и ослепилась торжеством сияющего солнца… Господи, как чудно знать и верить, что есть такие прекрасные люди, что мир таинствен и жизнь духа вечна!
Игорь, я счастлива и я улыбаюсь жизни, и восхищаюсь ею, и преклоняюсь перед Вечностью Творца. Вы так давно не пишете, отчего? Я не хочу повторять Вам, как дорога мне наша переписка, это тонкая золотая шелковинка, протянувшаяся так далеко. Я не хочу, не хочу, чтобы она лопнула. Неужели же, чтобы помнить и, главное, любить жизнь и душу кого-нибудь, нужно непременно видеться, смотреть друг на друга или слушать, вообще материально воспринимать? О нет, пусть это будет не так! Пусть мы не увидимся никогда, но пусть ниточка не рвется. Игорь, ведь та шелковинка, которая идет от меня к Вам, ведь это единственная дорожка у меня к возвышенной душе человека, других таких дорожек у меня нет. Есть дороги другие, гораздо более основательные и ощутимые материально, но эта золотая стрелка одна, никто о ней не знает, и она одна в горькие минуты бодрит меня.
Что Вы? Как Вы живете? Что вокруг Вас и что в Вас? Мне хочется знать, и я жду. Я смотрю в окно, шторы еще не спущены, и с улицы таинственно скользит синий сумрак вечера и белеет снег. Я смотрю на маленький клочок бесцветного неба над крышей дома напротив и повторяю стихи Вл. Соловьева, в которых сказано все то, что я сейчас чувствую:
Пишите, пишите, пишите. Дайте адрес, а то „до востребования“ так неопределенно. Жду. Вера. Петроград. В.О., 3 л., д. 12, кв. 1».
В книге приведены интересные архивные материалы о жизни и деятельности Наркома ВМФ и Главнокомандующего ВМС СССР (1939–1947 гг., 1951–1956 гг.) Героя Советского Союза Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова — выдающегося военного моряка, под руководством которого ВМФ своевременно и во всеоружии встретил и достойно прошел тяжелейшие испытания самой страшной войны в истории человечества. Публикуются также воспоминания о нем его жены Веры Николаевны Кузнецовой и его соратников, некоторые высказывания Н.Г.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.