Купина - [55]

Все это уже не сказка, а ближайшая перспектива. Скорейшее осуществление ее зависит от нас с вами. Мне хотелось бы сказать еще многое, но совестно злоупотреблять вашим вниманием. А сейчас я благодарю вас, всех сванов, за доброту, за сванское гостеприимство, за то, что вы все так любите историю своей родины и так бережно относитесь к сохранению традиций и памятников своей культуры!

За то, чтоб так было всегда!

За будущее Сванетии!

Местиа — Москва 1969

ИЗМАЙЛОВСКИЙ ОСТРОВ

Если человек не любит смотреть на старые фотографии родителей, не ценит память о них, оставленную в саду, который они возделывали, в вещах, которые им принадлежали, — значит, он не любит их. Если человек не любит старые дома, старые улицы — значит, у него нет любви к своему городу. Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны — значит, он равнодушен к своей стране!

Академик Д. Лихачев.

«Правда» 10 ноября 1979 г.

Мы за новые пути в создании городов. Что же касается Парижа, Лондона. Берлина, Москвы или Рима, то эти столицы должны быть полностью преобразованы собственными средствами, каких бы усилии это ни стоило и сколь велики ни были бы связанные с этим  р а з р у ш е н и я.

Ле Корбюзье.

«Архитектура XX века».

В двадцатые годы и в начале тридцатых Измайлово было окраиной Москвы. Единственный трамвай № 14 доходил лишь до окружной железной дороги, то есть приблизительно до того места, где теперь станция метро «Измайловский парк». Позже «круг» четырнадцатого номера перенесли к городку имени Баумана, трамвайная линия кончалась неподалеку от пруда. В то время за пятиглавым Покровским собором стояла деревня, а дальше, там, где теперь вырос целый город, располагалось болото и за ним — аэродром.

Поколесив по белу свету, я вернулся на «круги своя» — вновь поселился в Измайлове. Теперь уже в Измайлове-городе, Измайлове-микрорайоне, в его жилом массиве. И как только после долгого перерыва пришел на Измайловский остров и увидел вновь так хорошо знакомые с детства купола и изразцы XVII века. Мостовую башню и надвратные башни Государева двора, — защемило сердце. В самых далеких и экзотических странах не нашел я ничего прекраснее моего Измайлова, места, где родился и вырос.

В ясный зимний день бродя по острову, я останавливался то перед Парадными воротами Государева двора, то перед Мостовой башней, а то и просто перед окнами жилого дома. Останавливался и замирал со сладким чувством узнавания, к которому примешивалось чуть-чуть горечи. Я узнавал и в то же время не узнавал родные места. Сквер с чугунным фонтаном под окнами нашего дома порос высокими деревьями, а тогда здесь были клумбы и несколько кустов сирени. А где же струйки воды из позеленевших львиных морд? Где часы на башне, отбивавшие перезвонами время детства? Где каменная ограда, ведущая от моста к чугунным воротам? Где керосиновая лавка? Впрочем, керосиновая лавка на месте. Только теперь на ней написано: «Изостудия».

Здесь все теперь называлось для меня иначе. В детстве для нас не существовало Покровского собора, была просто церковь, Мостовая башня называлась просто башней, а ворота Государева двора — первыми воротами и вторыми. Дома, в которых мы жили, именовались «южным» корпусом, «северным» и «восточным». Я жил в «южном». Плотно заселенный двухэтажный дом, занятый теперь «Информэлектро», назывался «семейным». Темные и серые подвалы, мрачный коридор со сводчатыми потолками. Мы называли его «семейным», не зная, что это его сохранившееся старинное название. «Семейный», и все тут. История строений была нам неведома, а изображенный на старинных триумфальных воротах мужчина с пышными усами и при галстуке — воспринимался как нечто вполне естественное.

Теперь же я смотрел на все это совершенно иными глазами. Останавливался перед каждым строением на острове, стоял, смотрел и думал. Думал о России и о ее истории, о Москве и о судьбе ее архитектурных памятников, о своих предках и о непоявившихся еще на свет правнуках. Старался увидеть Измайлово дней его основания и людей, строивших огромный собор. Внимательно разглядывал хорошо знакомые чугунные триумфальные ворота, удивляясь и стараясь постичь, как могли изготовить их своими силами инвалиды военной богадельни. Думал о тех, кто сносил, уничтожал то, что построено за триста лет до их рождения, и о том, что руководило ими при этом.

Так я ходил по Измайловскому острову долго, несколько лет. В эти годы писал и издавал другие книги, занимался наукой. А как только выдавался свободный денек, ехал на остров и ходил по нему во все времена года, ходил не спеша, почти всегда один. Заходил к реставраторам, мастерские которых расположены здесь же на острове, слушал рассказы об их сложностях и мытарствах. Я не спешил. Но вот пришло время, и постепенно сложившаяся в голове книга об Измайлове стала проситься наружу.

Писать — значит до конца познать. По крайней мере, для меня. Чтобы лучше ощутить эпоху, начал читать «Историю России с древнейших времен» Сергея Михайловича Соловьева. Прочел все, что относилось ко времени создания Измайлова. Дальше — больше, захотелось вникнуть в предшествующую эпоху. Засел за Н. М. Карамзина, стал читать «Историю государства Российского». Не обошлось и без В. О. Ключевского. Познакомился с книгами М. В. Нечкиной, Б. А. Рыбакова, В. Л. Янина и других советских историков. Читал без спешки, спешка не приносит радости. Мы и так все торопимся куда-то, выхватывая отдельные сведения из программ телевидения и листая популярные журналы.