Культурный слой - [11]

Стив Лисовски

Вот это утро оказалось правильным. Совершенно правильным, просто безупречным. Несколько минут Джереми лежал в постели, стряхивая обрывки вязких путаных снов и ожидая, пока зазвонит будильник. Он всегда вставал на несколько минут позже сигнала, на сколько бы ни ставил блестящую японскую игрушку, подарок приютских попечителей на какое-то давнее Рождество. Просыпался — и лежал. В колледже, оправдывая собственную лень, Джереми тратил эти минуты на повторение уроков. После, делая карьеру, оценил пользу и сделал приятную привычку еще одним тайным оружием. Потратить десять минут утром на составление планов, чтобы сэкономить пару часов днем — выгодная сделка, как ни крути. А потом появилась Элен, и оказалось, что наметить распорядок дня он и так успеет, и вместо этого можно, едва проснувшись, повернуться к теплому сонному чуду, уткнуться в пушистые волосы, пахнущие миндалем, карамелью и чем-то еще, недостижимым никаким парфюмом, родным и нужным. Она ложилась на несколько часов позже, вставала тяжело, зевая почти до обеда, но ни за что не соглашалась спать порознь. И он добавил к своим утренним ритуалам еще один, самый важный: вовремя отключить будильник, проснувшись на пару минут раньше. Нельзя. Не думать. Не открывая глаз, Джереми протянул руку, нажал кнопку будильника, позволив ему только деликатно пискнуть, словно Элен и в самом деле была рядом. Один-ноль в твою пользу, Джем.

Потом была зарядка, четверть часа, как и всегда. Повороты, наклоны, отжимания. Никакой не выходящей из моды йоги, никаких голливудских систем чудесного восстановления. Врать самому себе Джереми не собирался, его здоровье — его капитал, единственный, на который он может рассчитывать. Звонок в приёмную гостиницы перед тем, как уйти в ванную комнату. Контрастный душ: две минуты холодного, две — горячего, повторить еще два раза. И жесткое полотенце, привезенное специально для растирания. Зеркало отражало мистера Безупречность: энергичного молодого репортера, звезду ведущей газеты США. Ладно, одной из ведущих газет. И все же, вот она — американская мечта в действии, смотрит на него из слегка запотевшего зеркального стекла. Что бы ты делал на месте Навкина, Джереми? Вы ведь похожи. Не самый лучший старт, со дна общества, любовь к спорту, привычка всего добиваться самому. Навкин взял от жизни все. Ухватил свой шанс, вцепился в него руками, ногами, зубами вгрызся… А ты? Джереми криво усмехнулся зеркалу. «Все мне без надобности, — беззвучно сказал он. — Только жизнь Элен. Шанс — ей, а я и так добьюсь всего, что нам нужно».

Безупречное утро продолжалось. Овсянка, пара яиц всмятку, апельсиновый сок. Свежевыжатый, естественно. И снова звонок в приёмную. Газеты за вчера и сегодня? Нет проблем, мистер Уолтер, сейчас принесут. А потом крепкий сладкий чай каждые пару часов? Да, конечно, с удовольствием. Не стучать? Конечно, горничная не будет вас беспокоить. Как скажете, мистер Уолтер, приятного пребывания в нашей гостинице… Завтракая, Джереми еще раз перечитал уже отправленную статью, ища недостатки и содрогаясь от брезгливости к себе, вчерашнему. Не лучший его текст, определенно, но все же на уровне. Может, пару выражений здесь и здесь Кит поправит, как поправил бы теперь сам Джереми. И хватит откладывать, черт побери! Да, ему не хочется браться за эту работу, но стоит сделать несколько шагов и азарт привычно захлестнет, как это было всегда. Уговаривая себя, Джереми встал, прошелся по комнате, выглянул в окно, где, наконец-то, начала меняться погода. Выглянувшее солнце показалось добрым знаком, хотя когда это он был суеверным? Этот город на него дурно влияет. Обычный мегаполис, вроде бы, но есть у него второе дно, как у… Да, у Навкина. Проклятый византиец. Почему он рассказал про Лисовского? Поддался на провокацию? Конечно, и это тоже, но мог ведь выкрутиться, не говорить лишнего. Мог! А он пропустил удар, выложил тайну, хранившуюся полвека, и Джереми обрадовался, как щенок, ухвативший косточку.

Что-то здесь не так. Не было ни одной причины подозревать Навкина во вранье, но почему он это сказал? Решил, что американский мальчишка схватит приманку и начнет копать? А ведь похоже… Зачем Навкину раскрывать старую историю, да еще перед переносом? Он вряд ли рассчитывал погибнуть, значит, ему нужен был скандал. Запихнуть шестнадцатилетнего паренька в… это!

Джереми лихорадочно забегал пальцами по клавишам ноутбука. Лисовски в молодости. Лисовски, начинающий полнеть. Лисовски — гора жира. Отвратительное зрелище даже со стороны. А уж оказаться внутри… Джереми замутило. Любопытно, Навкин понимал, какую подлость с ним сотворили? Может, тогда и нет. Но потом наверняка понял. Месть? Решил руками Джереми раскопать ту давнюю историю? Глупо — большинства фигурантов давно нет в живых. Вот разве что сам Навкин и остался… А вот и он: обычный подросток, слегка конопатый, круглолицый, с типичными славянскими чертами. Ничего от византийца, померещившегося Джереми на интервью. Надо же, как изменился. Один и тот же простенький спортивный костюм, в котором Виталий появлялся почти на всех фотографиях: явно ничего приличнее у мальчишки просто не было. А глаза умные. Цепкий пронзительный взгляд, не по возрасту. И достижения впечатляют. На первый взгляд, ничего особенно, но поражал устойчивый целеустремленный прогресс, с которым юный Навкин карабкался по турнирной лестнице. В прошлом году Джереми делал материал об игроках Национальной бейсбольной лиги и знал цену почти неуловимым изменениям цифр после запятой. Сегодня пробежать на столько, завтра — чуть быстрее, потом — еще. А если сравнить начальные показатели и конечные, то понятно, почему мальчишкой заинтересовались тренеры высшего звена. Но почему его выбрал Ментал?