Культура, Истоки вражды - [39]
Часть 2
1
Итак, сам по себе знак не содержит в своих структурах решительно никакой информации, кроме, может быть, того, что именно должно самостоятельно воссоздаваться самим субъектом в процессе его опознания. Вся информация - это всегда собственное достояние именно того, кому адресован знак, и каждый раз она абсолютно творчески воссоздается им, а вовсе не "извлекается" из под его покровов.
Восприятие любого знака - это каждый раз совершенно самостоятельный синтез всего того, что появляется в его результате; и даже там, где конечным итогом знакового общения предстает нечто такое, о чем до того и не подозревал человек, все новое, что вдруг открывается ему, так же является продуктом его собственного творчества, а не простым прочтением знака. Самое большее, что может нести в себе любой знак, - это указание на то, каким именно путем нужно идти, чтобы повторить открытие, впервые сделанное кем-то другим. Но если тот, кому адресован знак, не готов к его повторению, никакие усилия никогда не позволят ему увидеть в воспринимаемом знаке то, что в действительности стоит за ним.
Может быть самой наглядной иллюстрацией этого является восприятие иноязычной речи, или каких-нибудь сложных научных абстракций, принадлежащих дисциплине, самые азы которой абсолютно неведомы нам: никакие, даже самые героические усилия нашего сознания не позволят распознать в воспринимаемом ничего членораздельного и осмысленного.
Словом, центральная идея, которая защищается здесь, прямо противостоит обыденному представлению о механике знакового общения.
Здравый смысл подсказывает, что непосредственное общение с кем-то отстоящим от нас в пространстве невозможно, даже если это отстояние измеряется совершенно незначительными величинами. Само пространство, разделяющее нас, это абсолютно изолирующая наши сознания среда. Поэтому все то, что рождается в душе какого-то постороннего человека, может стать достоянием нашего собственного сознания лишь с помощью какого-то передаточного звена. Поэтому общая схема информационного обмена, которая обычно рисуется нам, требует чем-то заполнить эту пространственную пропасть. Меж тем понятно, что внефизическое ее преодоление абсолютно исключено; любая информация, сообщаемая одним субъектом другому, обязана последовательно, не допуская никакого обрыва непрерывности преодолевать всю разделяющую нас дистанцию. А это значит, что все то время, которое занимает подобное преодоление, она должна запечатлеваться в структурах некоторого физического же носителя. Отсюда и сам этот носитель-знак предстает как (по меньшей мере временное) вместилище всех тайн духовного откровения.
Тем более невозможен никакой непосредственный информационный обмен там, где на месте пространственной пропасти встает временной разрыв: обреченный уходить из жизни человек уже ничего не может сообщить тем, кто остается после него, если это сообщение не будет запечатлено на каком-то материальном носителе.
Таким образом, своеобразное "дальнодействие", когда между изолированными полюсами обмена нет ничего, кроме абсолютного информационного "вакуума", представляется нам совершенно исключенным. Вспомним: так, закон всемирного тяготения долгое время не принимался сознанием современников Ньютона только потому, что он ничего не говорил о том, в чем именно материализуется та таинственная сила тяготения, которая, собственно, и связывает небесные тела. Пустота, разделявшая их, вопияла о субстанции, которой долженствовало заполнить собою космические расстояния и служить передаточным средством для этой мистической силы. Но физика в конце концов была вынуждена смириться с ее отсутствием, - уже хотя бы потому, что никакой агент, способный заполнить пространственную бездну, не обнаружен и по сию пору. С информационным же "вакуумом", разделяющим не только тех, кто значительно отстоит друг от друга в пространстве и времени, но даже собеседников, смириться невозможно. Невозможно уже хотя бы потому, что восполняющий его агент - налицо, это - знак. Именно он делает понятным и естественным наше общение, именно в этом передаточном звене должно быть временно "складировано" все то, что мы хотим передать другому.
Казалось бы, все это подтверждается повседневным опытом. Библиотеки, архивы, музеи - когда б не они, то что бы мы знали о нашем прошлом? Ученые и поэты, философы и правители давно сгинувшего мира - реальность сегодняшнего нашего сознания только благодаря им; вершимое где-то на другом краю планеты едва ли не тотчас же входит в нашу жизнь, - но только с помощью самых современных средств связи. Впрочем, только ли общение с чем-то ушедшим или запредельным требует материального посредничества знака, если тайна за семью печатями все то, что скрывается в душе самых близких к нам? Знак - вот единственное средство узнать и быть узнанным, понять и быть понятым, говорит нам весь уклад нашего бытия.
Но вот:
...вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка...
В самом ли деле вибрация воздуха или бездушная россыпь типографских знаков, запечатлевших на бумаге то, что когда-то было увидено поэтом, способны навеки сохранить в себе память об этой мимолетности, или все же не здесь, но
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ключевая функция семьи не детопроизводство, но обеспечение бесконфликтной преемственности культурного наследия, основной ее инструмент – коммуникации полов и поколений.Европейская семья дышит на ладан. Не образующая род, – а именно такова она сегодня – нежизнеспособна. Но было бы ошибкой видеть основную причину в культе женщины и инфекции веры в полную заменимость мужчины. Дело не в культе, но в культуре.Чем лучше человек и его технология, гендерная роль и соответствующий сегмент общей культуры приспособлены друг к другу, тем лучше для всех.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Последняя тайна ирригационных каналов и египетских пирамид, вавилонских зиккуратов и каменных обсерваторий… в чем она? В самом ли деле объективные потребности развития общественного хозяйства сообщают первичный импульс мелиорации земель? Общепринятые ли мифологемы объясняют строительство культовых сооружений?Все ли ясно в механизмах рождения народов, в становлении цивилизаций?Именно эти вопросы лежат в центре работы, посвященной не только самому началу человеческой истории, но и сегодняшним процессам глобализации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.