Культовый Питер - [54]

Кроме официальных петербургских мифов по городу ходит и много неофициальных. Вольный городской фольклор высмеивает официальное высокомерие и пышность, у него несколько иной взгляд на историю Петербурга.

Конфликт самодержца Петра и бедного Евгения, погибшего в столкновении с ним, — тема поэмы Пушкина «Медный всадник». Имперские задачи и жизнь простых горожан находятся отнюдь не в полном согласии со времен Петровых до нынешних дней. Помню, в советское время деятельность властей отнюдь не вызывала того восторга, о котором писали газеты. Еще школьником я слышал насмешливые строки, которые часто повторяли гости родителей: «Куда ты скачешь, гордый конь, и где отбросишь ты копыта?» Конфликт государства и личности, увы, неизбежен. Я уже поминал, как в дни трехсотлетия Петербурга, которое принято было считать большим праздником для горожан, в парадную часть города допускались лишь «ВИП-персоны». Как раз в эти дни я ждал плотника, который обещал починить мою сломанную дверь — но в центр, где я живу, его скромную повозку не пропустили, поскольку центр был закрыт. Была гостеприимно открыта лишь моя дверь, причем днем и ночью. Собрав груду фактов подобного рода, я написал статейку «Медный всадник опять победил».

Гораздо больше насмешек досталось Николаю I, который явно подражал Петру, особенно в жестокости, но отнюдь не достиг тех же успехов и кончил свои деяния поражением России в Крымской войне. На следующий день после открытия памятника на сгибе правой конской ноги была повешена доска с намалеванной надписью: «Не догонишь!» Сразу же возникла присказка, которая дожила и до наших дней, — я слышал ее от родителей, гуляя с ними по Исаакиевской площади: «Дурак умного догоняет, да Исаакий мешает!»

КУЛЬТОВОЕ МЕСТО: МАРИИНСКИЙ ДВОРЕЦ

За спиной памятника Николаю I Мариинский дворец. Раньше здесь была школа гвардейских прапорщиков, которую закончил Лермонтов. Потом Штакеншнейдер, любимый архитектор Николая I, выстроил на этом месте дворец для царской дочери Марии к ее бракосочетанию с герцогом Лейхтенбергским. Николай бравировал простотой своего быта и в то же время был склонен к возвышенному, многозначительному. Штакеншнейдер это чувствовал и исполнял. Штакеншнейдер был также любимым архитектором знати той поры. Почему-то, особенно во времена правителя-диктатора, пристрастия властителя становятся пристрастиями всех приближенных. У Марии была больная нога. И для того чтобы она могла съезжать в кресле с верхнего до первого этажа, там сделан очень красивый деревянный пандус, сохранившийся до наших дней, и даже мне приходилось по нему подниматься наверх, в петербургскую приемную Сергея Миронова, нашего земляка, теперешнего председателя Совета Федерации. Однако Мария не любила этот дворец. Вкусы Николая I и Штакеншнейдера склонялись как раз к возведению государственных зданий, а не уютных домов для жилья. К тому же Мария была недовольна тем, что памятник по отношению к дворцу «непочтительно повернут». С 1884 года здесь поселилась Государственная дума, и поза царя по отношению к Думе тоже не раз вызывала комментарии. С тех пор там живут только государственные учреждения.

С Мариинским дворцом связаны самые бурные события и в новейшей истории. В советское время тут был Ленинградский исполком, потом обосновалось Законодательное собрание. Демократические выборы 1990 года привели к тому, что в Законодательном собрании аккуратных и дисциплинированных партийных депутатов сменила публика абсолютно другая, шумная и разношерстная. В основном все были настроены демократически, жаждали перемен. Впервые за все время существования этого здания тут замелькали джинсы, свитера. Все стремились выговориться, сказать то, что у всех накипело и что прежде высказать было невозможно. Здесь взошла звезда Собчака — никогда раньше демократ не поднимался в нашем городе так высоко. В дни путча 1991 года именно Мариинский дворец был центром сопротивления. Партийный Смольный хоть и безмолвствовал, но путчистам явно сочувствовал и их ждал. Помню, я оказался на площади в тот день, когда к Белому дому в Москве подступали танки. И танков вот-вот ждали и здесь. Окна Мариинского дворца были распахнуты, оттуда неслись пламенные речи — депутаты призывали народ не подчиняться путчистам, и толпа возбужденно шумела. Наиболее горячие перешли к делу. Какой-то маленький, но решительный человек с бородой, подняв руки, остановил троллейбус, заставил водителя и пассажиров выйти, и потом усилиями активистов троллейбус был развернут поперек улицы, дабы препятствовать входу танков на площадь. Все возбужденно переговаривались, взявшись за руки, вставали в шеренги. Это были счастливые часы молодой нашей демократии, мы чувствовали, что готовы умереть, лишь бы не допустить возвращения старых порядков. К счастью, танки так и не пришли. И в этом заслуга Собчака, главной ключевой фигуры тех дней.

Сейчас тут снова Законодательное собрание. Прежней экзальтации, прежних страстей уже нет, романтика как-то испарилась. Но порой при решении конкретных дел страсти накаляются. Иногда по разным делам мне приходится здесь бывать, встречаться и беседовать с самыми разными по взглядам депутатами. Не видно прежнего противостояния Смольному, «ветви власти» нашли подходящий «консенсус». В буфете вкусные пирожки.