Культ солнца у древних славян - [50]

. Тот факт, что икона святого воина была украшена гривною, а икона Богородицы — монистом, говорит об исходном противопоставлении этих двух украшений как мужского и женского. Обратим также внимание и на то, икона какого именно святого была украшена гривной — выше уже неоднократно приводились примеры того, как в христианскую эпоху на святого Георгия перешли многие черты прежнего славянского языческого божества весеннего солнца Ярилы. Если брать гривны вообще, то на связь с дневным светилом указывают как круглая форма данного украшения, так и сам материал, если оно делалось из золота. Эти общие соображения, неоднократно высказывавшиеся исследователями, можно дополнить конкретным древнерусским материалом. Как уже говорилось во второй главе, крест был древним языческим символом дневного светила, и именно этот самый знак, выполненный самыми различными способами, то в виде треугольников, то в виде линий, встречается нам на целом наборе шейных гривн из клада, зарытого в XI — начале XII в. в деревне Бужиски Бельского уезда Гродненской области. Сама форма данных знаков, равно как и их ненужность с культовой точки зрения для христиан, носивших нательные кресты, говорит за то, что здесь перед нами символ не новой, а старой веры. Хоть на основной массе древнерусских гривен знак креста и отсутствует, тем не менее эта находка позволяет нам однозначно говорить, что, по крайней мере, для той части восточных славян, где были изготовлены эти гривны, они выступали в качестве солярного символа. Приведенные данные, внешне никак не связанные друг с другом, свидетельствуют о том, что для наших предков гривны соотносились с дневным светилом.

Можно предположить, что значительная материальная ценность данного украшения привела к тому, что обозначающий его термин перешел впоследствии и на название денежной единицы, и в этом случае упоминание гривны в этом значении под 882 г. служит указанием и на существование в ту эпоху и гривны-украшения. Данное предположение подкрепляется и археологическими данными: у восточных славян гривны фиксируются еще в VI — начале VІII в. Эти же данные, взятые в масштабе всего славянского мира, позволяют предположить существование данного украшения у наших предков еще в эпоху славянской общности. В пользу этого говорит и тот факт, что слово «гривна» является общеславянским термином. Приводя примеры культурного единства славян в Средневековье, А. В. Арциховский, в частности, писал: «Затем надо отметить гривны — шейные обручи, полужгутовые, т. е. витые с припаянными пластинчатыми замкнутыми кольцами. Большинство славяно-русских гривен именно таковы, этот же тип представлен в городских кладах Киева, Новгорода, Владимира и Москвы и в курганах всех русских племен. По столь же часты такие гривны и на противоположном конце славянского мира, в кладах поморских славян. Встречаются они и в других славянских землях, хотя и довольно редко»^{262}. Запомним это сходство по данному аспекту между полабскими и восточными славянами. Как отмечает И. И. Срезневский, гривна была одним из атрибутов власти сербских феодалов, причем передававшимся по наследству: «Гривна иначе называлась злати нас (пословица: болjи jc добар глас нечо злати пас). Бисерной свитой и златым пасом отличались властители царства Сербского, как знаем из законника Стефана Душана: «Кад умре властелинъ, конь добръ и оружие да се да цару, а свита велика бисерна и злати nojacь да узме сынъ его и да му царь не узме»^{263}. Помимо славян гривны встречаются и у других индоевропейских народов. У кельтов это украшение было весьма распространено и неоднократно находилось в Галлии до римского завоевания. С гривной на шее изображен и кельтский бог, предположительно Церпунос, фигура которого датируется концом I в. до н. э. — I в. н. э. На территории Восточной Европы изображение гривны встречается уже на каменных скифских идолах, датируемых VI–V вв. до н. э. Особый интерес представляет группа идолов, найденных в буго-днепровском регионе, который географически отчасти совпадает с описанными Геродотом Священными Путями. На севере эти изображения начинают встречаться на территории скифов-пахарей, а на юге они достигают древнегреческого города Ольвии. Все эти идолы объединяет обязательный набор атрибутов изображаемого божества: гривна на шее, рог в правой руке и короткий скифский меч-акинака у пояса. Б. А. Рыбаков сопоставил места находок данных идолов с картой античного импорта, позволяющей нам реконструировать торговые пути, по которым земледельцы Среднего Поднепровья вывозили свой хлеб в Ольвию, получая в обмен на него продукцию греческих ремесленников. Самих скифов-пахарей этот исследователь считает праславянами и, на основании этих и ряда других данных, определяет интересующие нас изваяния как древнейшие идолы Дажьбога-Гойтосира. В принципе подобная интерпретация не противоречит и данным нашего исследования: меч и гривна, как было показано выше, несут на себе солярную символику, а что касается рога, то его изображения достаточно часто встречаются у собственно славянских идолов. Стоит вспомнить, что мед как культовый напиток был тесно связан с отцом бога солнца Сварогом, что было подробно показано в посвященном ему исследовании. Таким образом, наличие у данной группы идолов скифов-пахарей всех трех атрибутов говорит в пользу вывода Б. А. Рыбакова. Кроме того, он подчеркивает, что их наличие и географическое расположение помогает понять и само название Священных Путей, зафиксированное «отцом истории»: «Обилие изваяний Гойтосира-Дажьбога на водораздельной возвышенности, открывающей путь из земель пахарей в богатую Ольвию, объясняет нам название «Священные пути»: записанное Геродотом ничего не выражает ни по-гречески, ни по-скифски»