Культ солнца у древних славян - [49]

Связь магического значения топора с культом солнца имеет различные проявления. Для понимания функционального значения топора в русалиях особенно важно свидетельство Иеронима Пражского о почитании железных топоров, с помощью которых солнце якобы освобождается от заключения. Из представления о топоре как надежном обереге и о связях его с аграрной магией выделим три факта: поверье, будто топором бог поражает злых духов; обычай перекидывать топоры через скот крест-накрест; македонский обычай в сочельник топором обводить вокруг людей (над больными — прежде замахнувшись), скотины, сельскохозяйственного инвентаря, прежде всего рала»^{257}. Итак, приведенные данные из различных эпох и регионов славянского мира позволяют нам констатировать тесную связь с культом солнца меча и топора как основных видов вооружения наших далеких предков. Эта связь была многообразной и могла проявляться в самых разных формах — от орнаментального украшения оружия до семантической нагрузки, которое оно несло в тех или иных ритуальных действиях. На уровне сравнительного языкознания интересна связь дневного светила и металла вообще, фиксируемая М. М. Маковским в отдельных языках: ирл. grian — «солнце», но др. инд. hira — «железо»; др. — греч. ηλιοζ — «солнце», но др. инд. kala — «металл».

Стоит отметить, что с солнечной символикой было связано не только наступательное, по и оборонительное оружие. Так, например, при описании вооружения воинов Даниила Галицкого летописец отметил, что шлемы его дружины были подобны «солнцу восходящу»^{258}, а щиты сияли как утренняя заря. Еще более показательно в этом отношении зерцало. Хоть в Древней Руси эта часть защитного оружия не была известна и появляется лишь в эпоху Московской Руси, тем не менее обусловлена она была все той же солнечной символикой, знакомой нам по топорам и шлемам. Помимо чисто прикладного значения — ослеплять в бою противника отраженными лучами солнца — зерцало, взятое в более широком контексте мифо-магической семантики славянского оружия, несло и более широкую нагрузку, указывая на сопричастность его носителя к солнечному свету. Даже когда зерцало утрачивает свою утилитарную функцию по ослеплении врага и превращается в геральдическую эмблему, оно все равно продолжает нести на себе солярную символику, выраженную теперь с помощью трех вписанных друг в друга кругов, украшенных слегка изогнутыми лучами. Это мы можем наблюдать на зерцальном доспехе царя Алексея Михайловича, изготовленного для него в 1670 г. (рис. 17), который почти полностью повторяет аналогичный доспех 1616 г. царя Михаила Федоровича. Что касается солярной символики зерцала, то подобное изображение дневного светила нам уже встречалось на древнерусском амулете (см. рис. 16).

Рис. 17. Зерцальный доспех царя Алексея Михайловича, 1670 г.

Гривна как солярный символ

Еще одним символом власти, солярную символику которого мы вправе предполагать, являлась гривна. Следует сразу отмстить, что данным термином в Древней Руси одновременно обозначались и денежная единица, и носившееся на шее украшение. В первом значении слово гривна упоминается «Повестью временных лет» еще в эпоху Вещего Олега в 882 г., а во втором— в 1015 г. в рассказе об убийстве Бориса и его верного слуги Георгия Угрипа. О последнем летописец сообщает: «Его же любляше повелику Борисъ, бѣ бо възложилъ на нь гривну злату велику»^{259}. Для того чтобы снять с княжеского любимца эту драгоценное украшение, служившее зримым воплощением этой самой любви, убийцам прилилось отрубить голову отрока, и лишь благодаря этой подробности упоминание данного вида украшения и попало на страницы летописи. Само по себе это украшение представляло собой значительную материальную ценность, в результате чего археологи фиксируют большое количество гривен в русских средневековых кладах, причем некоторые из них состояли из одних этих украшений как самых цепных предметов, которые прятались в первую очередь: «К числу отличительных черт кладов XI века относится появление в большом количестве шейных гривен и браслетов. И те и другие украшения были известны уже в кладах X века, по там они попадались в значительно меньшем количестве и были гораздо менее разнообразны. В XI же веке известен ряд кладов, состоящих исключительно из одних шейных гривен, либо из гривен и браслетов, либо из одних браслетов. Кроме того, шейные гривны в значительном количестве экземпляров на клад попадаются и вместе с другими украшениями»^{260}. Как полагает Г. Ф. Корзухина, подавляющее большинство предметов, встречающихся нам в кладах домонгольской эпохи, входило или могло входить в состав женского убора. В них не встречаются предметы, которые могли бы принадлежать мужчинам, в первую очередь князьям, однако это, по мнению Б. Л. Рыбакова, объясняется тем, что собственно княжеские драгоценности хранились в казне и вместе с ней доставались победителям. Тем не менее, как отмечают исследователи, гривны в качестве украшений в равной степени носились как мужчинами, так и женщинами и, поскольку летопись однозначно указывает, что гривна была пожалована князем своему слуге, использовать материалы русских кладов, где эти украшения скорей всего принадлежали женщинам, для рассмотрения данного символа власти. Вместе с тем рассказ Ипатьсвской летописи под 1289 г. о щедрых дарах князя Владимра Васильковича Волынского церквям и, в частности, украшении им икон, позволяет предположить, что гривна первоначально была мужским атрибутом: «Икопоуж списа на золотѣ намѣстноую стго Георгіа, и гривноу златую възложи на н съ жемчюгом, и стоую Бцю списа на золотѣ же намѣстноую, и възложи на ню монисто золото с каменіем дорогъм»