Культ некомпетентности - [10]

Наконец, демократия стремится ликвидировать крупные ассоциации и присвоить результаты их деятельности. Приобрести, например, железные дороги большой компании — приобрести, естественно, для эксплуатации, надеясь на получение государством прибыли, — но еще и разогнать персонал компании, тех служащих, которые не старались угодить государству, правительству, большинству граждан, тех функционеров, которые заботились лишь о том, чтобы должным образом выполнять свою работу. Цель демократов — заменить персонал компании (даже если останутся те же люди) персоналом из государственных служащих, послушных и благонамеренных.

В крайнем и наиболее осуществленном случае этого режима, то есть при социалистическом режиме, не останется, по существу, больше никого, кроме функционеров.

— И следовательно, — утверждают теоретики-социалисты, — всех тех мнимых недостатков, о которых вы говорите, удастся избежать. Государство, демократия, господствующая партия, как вам угодно её называть, уже не будут предпочитать, как они это, по вашим словам, делают сейчас, самых послушливых и некомпетентных функционеров, потому что функционерами станут все граждане. И таким образом исчезнет двойственность в социальной жизни общества, когда одна часть населения находится на службе государства, а другая живет сама по себе и кичится своим превосходством, возникшим по причинам, о которых вы упомянули, — превосходством в способностях, уме, компетентности. Тем самым проблема будет решена.

— Сомневаюсь, что проблема будет решена, ведь при социалистическом режиме выборы сохраняются, значит, сохраняются и политические партии. Граждане избирают законодателей, те — правительство, правительство — работодателей и распределителей благ. Сохраняются партии — сохраняются групповые интересы, и каждая партия пытается привлечь на свою сторону законодателей и правительство, а следом и работодателей и распределителей благ, аристократов данного режима, чтобы те предоставляли её членам лучшую работу и самое щедрое вознаграждение.

Уничтожены крупные состояния, отменены остатки свободы, и больше ничего не изменилось, все отрицательные стороны, которые я перечислял, как были, так и остались. Решение по-прежнему не найдено.

Если мы хотим его найти, надо, чтобы правители при социалистическом режиме не избирались, надо, чтобы они были правителями милостью Божьей, как иезуиты в Парагвае. Надо, чтобы правление было деспотичным не только по своему образу действий, но и по своему происхождению. Нужна монархия. У умного монарха нет никакого резона назначать некомпетентных работников, он заинтересован как раз в обратном.

Мне возразят, что умный монарх — явление редкое и даже противоестественное. Право, я знаю это не хуже других. Кроме разве исключительных случаев, о которых с изумлением повествуют историки, у королей те же причины, что у народа, обзаводиться фаворитами, которые не будут их затмевать, не будут им противоречить. Следовательно, это будут не лучшие из граждан — ни по уму, ни по другим своим качествам. Выходит, что у социалистического режима, независимо от того, избирается правитель или он наделен диктаторскими полномочиями, те же недостатки, что и у известной нам демократии.

По сути, сползание, если можно так выразиться, демократии к социализму не что иное, как движение вспять — к деспотизму. Вначале социалистическое правление всегда сопряжено с избирательным правом, а значит, обязательно и с возникновением партий. Именно господствующая партия назначает законодателей, а те — правительство, от которого эта партия требует и получает привилегии. Налицо эксплуатация страны большинством, как, впрочем, при любой выборной системе.

Однако социалистическое правление — это прежде всего олигархия работодателей и распределителей благ, олигархия очень жесткая, попирающая беззащитные существа, единые в нужде, равные в бедности. Олигархия, которую трудно заменить, потому что крайне сложные вопросы управления препятствуют каким-либо резким движениям. Такая несменяемая олигархия очень быстро сплачивается вокруг своего вождя и удаляет или отодвигает на задний план народных представителей и их избирателей.

Что-то подобное было во времена первой империи во Франции. Тогда над всеми господствовала, главенствовала, всех затмевала, всех сокрушала на своем пути каста воинов, общество испытывало в ней постоянную нужду, которую та без конца поддерживала. Каста воинов сплачивалась вокруг своего лидера, придававшего ей единство и монолитность.

При социалистическом правлении — на этот раз более медленно, в течение жизни одного поколения — работодатели и распределители благ, янычары мирного времени, тоже образовывают особую сплоченную, тесно спаянную касту, без которой нельзя обойтись, в то время как без законодателей при наличии Государственного Совета можно. Она также выдвигает своего лидера, который придает ей единство и монолитность.

Когда еще не знали о социализме, было принято считать, что демократия тяготеет к деспотизму. Теперь, по видимости, дело изменилось, и создается впечатление, что она тяготеет к социализму. Однако суть осталась прежней: тяготея к социализму, она тяготеет всё к тому же деспотизму, но неосознанно, ибо ей кажется, что она стремится к равенству. Эгалитарное государство по определению порождает деспотию.