Куликовская битва. Запечатленная память - [35]
Конечно же, не сами по себе взаимные посещения заботили золотоордынскую администрацию. Правителям Орды нужны были рычаги давления на Русь, которая все больше и больше выходила из-под контроля. Небольшие летучие отряды не могли решить возникшей проблемы. Ничтожны были надежды ордынцев и на многочисленные рати против Москвы. Об этих приготовлениях в Москве узнавали задолго и успевали подготовиться к достойному отпору. Нужен был иной путь, чтобы вновь ослабить Русь и продиктовать ей свою волю.
Политическая ситуация, сложившаяся в Орде после изгнания потерпевшего поражение Тохтамыша, вывела на первое место эмира Ногайской Орды Едигея. Но и Тохтамыш не сложил оружия. Поселившись в Среднем Поднепровье на территории, подвластной Витовту, он вошел с ним в тайный сговор. Отголоски их договора слышны на страницах русских летописей. «Аз тя посажу в Орде на царство, а ты мя посадишь на княженьи на великом в Москве», — поставил условие Витовт[434]. Несколько утрированное замечание летописи о стремлении Витовта обменять золотоордынский престол на московский, в целом, верно отражает главное направление его внешней политики. Особенно подробно политическая программа Витовта-Тохтамыша представлена в Хронографе и Никоновской летописи. В последней, в частности, утверждалось, что Тохтамыш должен был стать царем «на Кафе и на Озове, и на Крыму, и на Азтаркани, и на Заяицкой Орде, и на всем Приморий, и на Казани». В свою очередь, Витовт, кроме Литвы, должен был обладать «Северщиною, Великим Новым городом и Псковом, и Немцы, всеми великими княжениями Русскими»[435]. Есть все основания считать, что Тохтамыш даже успел выписать Витовту ярлык на перечисленные владения[436].
Возникшему союзу суждена была недолгая жизнь. Грандиозная битва, происшедшая 12 августа 1399 г. на берегах реки Ворскла между новыми правителями Орды и объединенными войсками бывшего хана Тохтамыша и литовского князя Витовта, завершилась сокрушительным поражением последних. Здесь погибло множество литовских воинов. В их числе видные участники Куликовской битвы Андрей Ольгердович и его брат Дмитрий Ольгердович[437]. Разграбив и разорив Киевщину и Волынь, Едигей не довершил свой погром литовских земель. Литва была сохранена в качестве противовеса северо-восточным русским землям[438].
Ставка Едигея на Витовта оправдала себя. Литовские войска продолжали наступление на русские западные районы: Новгород, Смоленск, Псков и др. Мирный договор с Новгородом 1400 г.[439] нашел логическое продолжение в приглашении в 1407 г. на новгородское княжение брата польского короля[440].
В 1403 г. литовские войска взяли Вязьму, а спустя год — Смоленск[441]. Открытая война 1405–1406 гг. литовского князя и немецких феодалов была направлена против Пскова. Она послужила поводом Василию Дмитриевичу для разрыва дипломатических отношений с Литвой. Как пишет об этом Первая Псковская летопись,«… князь великий Василий разверже мир со князем Витовтом… псковския ради обиды»[442]. Казалось, назревало решающее столкновение великого князя с Литвой. Не раз сходились войска, готовые к военным действиям. Но встречи Василия Дмитриевича со своим тестем Витовтом на реке Плава, притоке Упы, в том же 1407 г., а на следующий год — близ города Вязьма, завершились перемирием[443].
Очередная встреча русских и литовских войск произошла в 1408 г. на реке Угра: простояв друг против друга «не много дней и взяша мир промежи собою по давному»[444]. Неожиданный, на первый взгляд, мир Литвы и Московской Руси оказался вполне оправданным. Назревала война Литовского княжества и Польши с Тевтонским орденом. Отказу Витовта от войны с Русью способствовал и внутренний раскол Литовского княжества. На сторону Василия I перешли такие влиятельные литовские князья, как Александр Иванович Ольшанский и Свидригайло Ольгердович. Могучая военная сила находилась и под знаменами великого князя Владимирского. Более того, желая остановить агрессивные действия Витовта, Василий Дмитриевич вошел в контакт с Золотой Ордой.
Ордынские правители с готовностью откликнулись на предложение великого князя заключить союз[445]. Уже в 1406 г. к месту противостояния русских и литовцев приходила на помощь русским рать татарская от правившего в то время хана Шедибека. Как это ни парадоксально, но своих союзников Василий I опасался, пожалуй, больше, чем противников в этой войне. Иначе чем можно объяснить нерешительность действий превосходящих сил «союзников»?
Аналогичная ситуация возникла во время «стояния» Василия Дмитриевича на Угре. Огромное войско под командованием Едигея «не далече кочеваша», наблюдая за действиями союзных войск. Не остается сомнений, что Едигей ждал военного столкновения между противниками, чтобы затем продиктовать свои условия измученным битвой сторонам. «Не зело хотять к брани» — говорили о татарской позиции современники. И хотя битва не состоялась, Едигею донесли: «… вой разидошася, трудни сущи…», т. е. уставшие. Выждав, пока русское войско не достигнет родных краев и не разойдется по своим домам, расположенным в разных концах Руси, Едигей направился со своим войском в Москву
