Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков - [4]
Данный круг источников, как и описание событий перед Куликовской битвой, самой битвы и ее результатов становится довольно традиционным в русской историографии. В большинстве трудов изложение обрастает лишь некоторыми дополнительными соображениями, сводясь, в общем и целом, к прославлению Дмитрия Донского (иногда вкупе с Владимиром Храбрым или Дмитрием Боброком-Волынским и т. д.), без серьезного анализа причин победы на Куликовом поле, с декларацией приверженности авторов интересам довольно абстрактного «народа». Подобное освещение Куликовской битвы и особенно личности Дмитрия Донского всячески поощрялось официальной властью. Примером может служить большая статья Н. В. Савельева-Ростиславича[35], отмеченная наградой и перепечатанная еще раз в другом периодическом издании[36]. В 1837 г. в свет уже выходит его книга на ту же тему[37]. За данные работы Н. В. Савельев-Ростиславич был избран в Москве соревнователем Императорского Общества истории и древностей Российских. Данные сочинения вызвали полемику, в которой приняли участие такие известные русские журналисты, как В. Г. Белинский и Н. А. Полевой[38]. По мнению А. Д. Горского, она — яркий «пример того, каким образом интерпретация и оценка в историографии дел "давно минувших дней" могли приобрести остроту звучания в общественной борьбе в России XIX ст.»[39].
Однако, конечно же, было бы упрощением говорить, что произведения, подобные работам Н. В. Савельева-Ростиславича, содержали лишь славословия Дмитрию Донскому как монарху, «самодержавцу», единоличному победителю Мамая. Они имеют слова о том, что «уважение и слава предков есть уважение самих себя, залог будущего величия, источник самостоятельности, единства и возвышенности народного духа», а также что «борьба с монголами и свержение ига их были не действиями одного человека, но целого народа»[40].
В «Истории России» С. М. Соловьев, рассказывая о событиях, связанных с Куликовской битвой, и о самом ее ходе, ведет изложение сдержанно, строго, без эмоционального нажима, стремясь точно следовать показаниям источников. С. М. Соловьев останавливается на памятниках Куликовского цикла, которые делит на три группы: первоначальное, а следовательно, и наиболее достоверное сказание («Летописная повесть о Куликовской битве»), сказание с «большими подробностями, вероятными, подозрительными, явно неверными» («Сказание о Мамаевом побоище») и художественное сказание, написанное «явно по подражанию… Слову о полку Игореве» и выражающее «взгляд современников на Куликовскую битву» («Задонщина»)[41].
Д. И. Иловайский подробно проанализировал поведение великого князя Олега Ивановича в 1380 г.[42] Ссылаясь на тенденциозность «северных» летописей, на сложность положения правителя Рязанской земли и т. д., исследователь отмечает двойственность его поведения во время похода Мамая 1380 г. и в конечном счете оправдывает рязанского великого князя, считая, что в 1380 г. он принес своим «союзникам» (Мамаю и Ягайло) «гораздо более вреда, нежели помощи»[43], но вместе с тем спас Рязанское княжество от разгрома войсками Мамая. Позднее Д. И. Иловайский повторил свои выводы[44].
Н. И. Костомаров дважды обращался к теме Куликовской битвы. Во-первых, в специальной работе он в беллетристической форме излагает события, явно выражая сомнение в главной роли в сражении московского великого князя Дмитрия Ивановича, очевидно, полемизируя с предшествующей литературой (и летописцами), прославлявшей Донского. Наоборот, позиция Олега Рязанского, вступившего в союз с Мамаем, оправдывается Костомаровым.
Еще более отчетливо эти тенденции обнаруживаются в «Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей», где политика великого князя Дмитрия Донского и его личные качества оцениваются крайне низко[45]. Критикуя «Сказание о Мамаевом побоище» за недостоверность, Н. Н. Костомаров, тем не менее, признавал правдоподобными существенные известия этого источника (например, удар засадного полка). Он также не отрицал большое влияние Куликовской победы на дальнейшее развитие борьбы за освобождение от иноземной зависимости[46]. Брошюра Н. И. Костомарова 1864 г. (а также его же более ранняя статья 1862 г.) о Куликовской битве вызвала полемику. В ней приняли участие консервативные, охранительного толка литераторы Д. В. Аверкиев и В. М. Аскоченский, известный историк М. П. Погодин. Скептицизму Н. И. Костомарова (считавшего, что московский великий князь «на самом деле всего менее был героем и что освободил Россию не он, а исключительно благоприятно сложившиеся обстоятельства») они противопоставили апологетическое прославление Дмитрия Донского[47].
В полемику с Н. И. Костомаровым вступил и Д. И. Иловайский[48]. Как подчеркнул А. Д. Горский, полемично уже само ее название. Она подчеркивает особую роль Дмитрия Донского в событиях 1380 г., которую стремился принизить Костомаров. Брошюра написана в «старомодном» ключе. Сначала идет несколько беллетризованный рассказ о событиях до Куликовской битвы, о самой битве, ее последствиях и значении, затем в виде приложений следуют «примечания и объяснения» с перечнем и характеристикой использованных источников (в том числе свидетельств из «Истории Российской» В. Н. Татищева), с элементами полемики с предшественниками
