Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины - [130]

Не исключено и собственно золотоордынское производство шлемов в конце XIV в., на что могут намекать выражения «Задонщины»: «шеломы татарские», «шеломы хиновские» у татар, а также «шеломы черкасские» у русских князей[1143]. Последнее выражение может свидетельствовать о широте распространения и высоком качестве шлемов западных областей Золотой Орды, если они ввозились на Русь для высшей знати.

Конский доспех. Значительное распространение в монголо-татарской тяжелой коннице получил конский доспех. Разумеется, снарядить своего коня таким очень дорогостоящим вооружением могли лишь весьма состоятельные и знатные лица. Сохранилось подробное описание монголо-татарского конского доспеха, ламеллярного и ламинарного, стального и кожаного, сделанное Плано Карпини[1144] в середине XIII в. На иранских миниатюрах XIV в. часты изображения этого доспеха (табл. X, 1–4). В самой Монголии конский доспех применялся еще в XVII в.[1145], а тибетские ламеллярные конские панцири, бытовавшие вплоть до начала XX в. и непосредственно продолжавшие раннюю традицию, сохранились до наших дней[1146]. Судя по изображениям (табл. X, 1, 2), конские доспехи западных областей бывшей империи чингизидов во второй половине XIV в. состояли из нагрудника, двух боковин, подхвостника, накрупника, двухчастной шейной брони и наголовья. На некоторых панцирях XIV в. (табл. X, 3, 4) нагрудная часть составляет единое целое с боковинами. Конские панцири были ламеллярными — из стальных (табл. X, 3) или раскрашенных и лакированных кожаных (табл. X, 1) пластинок, стегаными (табл. X, 2), а также ламинарными — из полос стали или расписной кожи[1147]. В конце XIV в. пластинчато-кольчужное бронирование распространилось и на конский доспех (табл. X, 4), почти вытеснив через столетие все другие виды брони. Монголо-татарский конский доспех являлся неотъемлемой частью устойчивой традиции боевого прикрытия коня, усиленно развивавшейся в Центральной и Восточной Азии еще в I тыс. н. э. Применялся конский доспех в раннем средневековье в Средней Азии и на Ближнем Востоке, в Европе же до середины XIII в. — лишь спорадически и, видимо, под влиянием восточных противников крестоносцев. Недавно А. Н. Кирпичников предпринял попытку доказать существование русского конского доспеха с начала XIII в.[1148] Основанием для этого ему послужили конское стальное оголовье из Киевского Исторического музея и летописное сообщение о конском доспехе, применявшемся в войске Даниила Галицкого. Однако в летописи прямо говорится, что защитное вооружение войска Даниила было татарским[1149]. Что же касается оголовья из Киевского Исторического музея (табл. X, 5), то оно имеет прямое отношение к нашей теме. Дело в том, что этот предмет практически депаспортизован. По косвенным данным А. Н. Кирпичников и Е. В. Черненко связали его с раскопанной В. В. Хвойкой в 1898 или 1901 гг. кочевнической могилой с конем в с. Ромашки в Поросье[1150]. Интересно, что в начале своей статьи авторы публикации отметили близость рассматриваемого оголовья ближневосточным образцам XV в., но дальнейший ход рассуждения увел их в сторону. На самом же деле нет никаких оснований полагать, что оголовье из Киева относится к другому региону и эпохе, нежели большая группа стальных оголовий, в точности повторяющих киевский экземпляр (табл. X, 6–11). Дж. Джорджетти, опубликовавший оголовье из Сан-Марино (табл. X, 7), относит его к мамлюкскому государству XV в.[1151] Г. Р. Робинсон, опубликовавший доспехи из музея Штибберта во Флоренции (табл. X, 9, 10), и Дж. К. Стоун, также опубликовавший оголовье этого типа (табл. X, 8) и отнесший их к XV в., считают их турецкими[1152], что не удивительно, так как позднемамлюкское оружие практически не отличают от раннеосманского. Наконец, опубликованное Майером оголовье (табл. X, 11) снимает всякие сомнения: совершенно идентичное по форме киевскому, оно имеет великолепное, таушированное золотом оформление, включающее надпись, содержащую имя Мукбиля ар-Руми, мамлюкского эмира Дамаска первой половины XV в.[1153] Дате, которую дает надпись, нисколько не противоречит орнамент, ее время и место подтверждаются и мамлюкским знаком высокого ранга — изображением чаши на нащечниках и на налобнике. Рассматриваемого типа конские шлемы, как видим, надежно датируемые и локализуемые, являются редкостью в музейных собраниях. Тем большую ценность представляет оголовье из ГИМ (табл. X, 6)[1154], относящееся к этому же типу, украшенное чеканной подтреугольной фигурой наверху, подобной фигуре, таушированной на оголовье коня Мукбиля ар-Руми. Таким образом, боевое оголовье из Киева не имеет никакого отношения ни к «черным клобукам» (кочевникам Поросья), ни тем более к Древней Руси. Скорее всею, оно не связано ни с каким погребением, а является случайной находкой; если же и связывать его с погребением, тем более с совместным захоронением воина и коня, то с некоторой натяжкой можно предположить, что это было захоронение литовца-язычника, поскольку в первой половине XV в. эта территория входила в состав Великого княжества Литовского, местное славянское население было давно христианским, а литовцы лишь в конце XIV в. начали массами христианизироваться. Языческий же обряд захоронения с конем издавна был характерен для литовцев. Все это, конечно, не более как гипотеза. В любом случае оголовье из Киева, сделанное в Сирии или Египте, в данной ситуации можно считать бытовавшим (вместе с комплектом защиты тела коня, поскольку, судя по изображениям, оголовья вне полного доспеха не применялись) в Золотой Орде, откуда он попал в район Киева случайно ли, при набеге, либо как трофей литовского воина или дар.