Куликовская битва. Сборник статей - [4]
Летопись содержит подробное описание марша русского войска, его подготовки к битве и сам ход битвы. Автор летописи указывает на проявленную стойкость и храбрость простых людей, никто «не оубояся никако же, не устрашишася». Наоборот, все были готовы стоять насмерть. Летопись указывает на паническое бегство с поля битвы как золотоордынского войска, так и литовского: «Литва с Ягайлом побегоша назад с многою скоростию ни кем же гоними: не видеша бо тогда князя великого, ни рати его, ни оружие его, токмо имени его Литва бояхуся и трепетаху»[15].
Таким образом, летописцы этого времени развивали идею, что Москва стала наследницей Киева и Владимира. Она нашла отражение не только в Московском своде 1479 г., но и в Новгородской IV и Львовской летописях. Эта идея оплодотворяла национальное самосознание и служила важным духовным оружием в борьбе за национальную независимость и свободу.
Последовавшую за этим неудачу с отражением нашествия Золотой Орды на Москву в 1382 г. летописи объясняли «неодначьством и неимоварьством» русских князей[16], вследствие чего Дмитрий Иванович был вынужден уехать из Москвы в Ростов и Кострому для организации обороны. Причину «неодначества» Львовская летопись объясняет так: «И бысть разньство во князех; одни хотяху, а инии не хотяху — бяху бо мнози от них на Дону избиты, а се царь на них идяше со многою силою, бяше близ уже, яко и совокупитися некогда»[17]. И снова летописцы указывают на неблаговидную роль рязанского князя Олега и суздальских князей.
В летописях второй половины XVI в., когда процесс образования Русского централизованного государства был в основном завершен, события Куликовской битвы излагаются короче и спокойнее. На первый план выдвигается мысль, что эта победа способствовала единению русских земель. Никоновская летопись в доказательство приводит факт, что сразу же после битвы (1 ноября 1380 г.) русские князья, «сославшеся, велию любовь учиниша между собою»[18]. Эта летопись повторяет главные положения Новгородской IV летописи. Антирязанское и антилитовское звучание рассказа об обстоятельствах Куликовской битвы стало традиционным. В то же время все резкие выражения в адрес Олега и Ягайло были опущены. Больше того, в летописях сделаны попытки объяснить поведение рязанского князя желанием уберечь свое княжество от окончательного разорения.
Таким образом, тема Куликовской битвы стояла на первом плане не только в XIV, по и в XV–XVII вв. Она была важнейшим средством идеологической борьбы правящего класса за утверждение руководящей роли в процессе становления Русского централизованного государства. Этому способствовала также церковь, канонизировавшая Дмитрия Донского.
Отдельно стоят сказания о Мамаевом побоище. Их существует несколько редакций, часть которых собрал и издал С. К. Шамбинаго[19]. Сказания представляют собой сводные тексты из различных повестей и поэтических произведений типа «Задонщины». Эти сказания составлялись то при великокняжеских, то при митрополичьем дворах. Поэтому события освещаются под определенным углом зрения. По мере отдаления событий в сказаниях наслаивается все новый материал, нередко искажающий историческую правду. Наиболее ценные повести, помещенные в летописях XV в., были использованы при составлении летописей XVI–XVII вв. (например, Никоновской летописи).
Новый этап в развитии этой темы связан со становлением дворянской историографии в XVIII в.
Первое описание событий XIV в. дал один из крупнейших деятелей петровского времени — В. Н. Татищев. Он доказывал историческую обусловленность самодержавия. Освещение борьбы с золотоордынским игом имело целью доказать, «сколь монаршеское правление государству нашему прочих полезнее»[20]. Стремясь приблизиться к первоисточнику, Татищев широко привлекал летописный материал. Он даже сохранил характер летописного изложения. Привлечение первоисточников, по мнению Татищева, должно было поднять научный уровень истории, чтобы «чрез нея неприятелей наших, яко польских и других, басни и сусчие лжи, к поношению наших предков вымышленные, обличатся и опровергнутся»[21].
Следуя главным образом за Никоновской летописью, Татищев довольно подробно осветил ход событий. Заключая описание Куликовской битвы, Татищев написал: «А ноября 1 вся князи рустии, сославшися межи собою, учиниша межи собою любовь и закляшася всии друг под другом ничего не искати, татаром не клеветати и на Русь не наводити, и асче на кого будет беда от татар, всем за един стояти»[22].
На Татищеве завершается летописный период освещения исторических событий, относящихся к концу XIV в.
Расцвет дворянской историографии Куликовской битвы падает на XIX столетие. В начале века выступил Н. М. Карамзин. Как и Татищев, он прославлял самодержавие, видя в нем «палладиум России». Рассмотрев исторический процесс с реакционных позиций, Карамзин сделал вывод, что «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием»
