Куликовская битва. Сборник статей - [2]

Куликовская победа стала синонимом русской славы и получила оценку в нашей истории как переломный момент в жизни России.

Л. Г. Бескровный Историография Куликовской битвы

Впервые события, связанные с Куликовской битвой, нашли отражение не в официальной летописной трактовке, а в поэтическом произведении — «Задонщине». Поэма была создана после победы на Куликовом поле. «Задонщина» носит и другое название: «Слово о великом князе Дмитрие Ивановиче и о брате его князе Владимире Андреевиче. Писание Софониа Старца Рязанца»[1].

Автор «Слова» не ставил целью дать исторически точное и последовательное изображение Куликовской битвы. Свою задачу он видел в том, чтобы связать современность с прошлым — победу на Дону с поражением на Каяле — и показать взаимосвязь между этими событиями. Софоний выдвинул главную идею, состоящую в пропаганде полного единения всех русских княжеств в борьбе за освобождение от золотоордынского ига, душившего русский народ. Вот почему автор поэмы не упоминает о том, что в походе не приняли участие ни нижегородские и суздальские князья, ни Новгород, ни рязанский князь Олег. В трактовке Софония победу на Куликовом поле одержала вся «Русская земля». Эта победа покончила с тяжким бременем позора «Калятьской рати», явившимся следствием феодальных распрей и усобиц.

Создание «Задонщины» вскоре после Куликовской битвы говорит о громадном значении, которое придавали современники победе над Ордой.

Дальнейшее развитие идеи, поставленные «Задонщиной», получили в летописях. Летописи выступают не только в качестве важнейших, а в ряде случаев единственных источников, но и как историографический факт.

В них отразился процесс складывания исторической концепции. Конечно, нужно учесть, что летописные повести создавались позднее описываемых событий. На раскрытие темы о Куликовской битве существенное влияние оказало последующее нападение Золотой Орды на Русь в 1382 г. Взятие Тохтамышем Москвы, разорение многих городов Северо-Восточной Руси, в том числе ряда городов Рязанского княжества, омрачили победу на Куликовом поле и как бы понизили в глазах современников ее значение. Тем не менее летописи этого времени широко освещают победу на Куликовом поле. Как известно, монголо-татарское разорение Руси привело к упадку в XIII — первой половине XIV в. летописания Древнерусского государства. Новый этап его развития относится к концу XIV — началу XV в., когда начался процесс консолидации земель вокруг крупных центров — Новгорода, Пскова, Твери и Москвы. В большинстве случаев летописи этого времени отражают местные события, хотя летописцы в ряде случаев пишут о событиях, касаясь страны в целом. Но областные интересы кажутся летописцам более важными, чем общерусские проблемы. Далеко не во всех летописях выдвинута идея объединения княжеств в общерусское государство, которая столь ярко была отражена в «Задонщине». В связи с этим оценка Куликовской битвы в ранних летописях не поднимается до общерусского значения.

Так, например, Новгородская I летопись младшего извода рассматривает это событие с позиции Великого Новгорода. Летописец пишет, что борьба с монголо-татарами — дело московского князя, на которого «люто гневался» Мамай, хотя, впрочем, указывается, что Мамай замахивался «и на всю Рускую землю»[2].

В летописи нет данных о призыве князя Дмитрия к объединению всех русских сил для отпора новому нашествию. Летопись глухо отмечает, что князь Дмитрий, услышав, что на него наступает сила «велика татарская и собрав многы вой и поиде протеву безбожных Татар». Встреча с Золотой Ордой завершилась победой, «и погнани быша от крестиян и ови же от оружия падоша, а инии в реце истопошася, бещисленое их множество». В этой битве, отмечает летописец, недостаточно стойко проявили себя «молодые» москвичи, к которым причислялись ремесленники и другие посадские люди, не имевшие боевого опыта. «Москвици же мнози небывалци, видевши множество рати татарской устрашишася и живота отцаявшаяся, а инеи на беги обратишася…»[3]

Несколько по-иному освещает Куликовскую битву Троицкая летопись, которая, как указывает Д. С. Лихачев, явилась первым сводом, где нашла отражение московская трактовка событий. В этой летописи поход Мамая представлен как угроза не только Московскому княжеству, но и всей Русской земле. «Хотя пленити землю Русскую», Мамай собрал войско, куда входили силы половецкие и татарские и «наемные рати мпоги» — «Фрязы и Черкасы и Ясы». Троицкая летопись, хотя и не указывает на стремление московского князя объединить силы русских княжеств, подчеркивает его стремление не только «оборонити своея отчины», но и «всю Русскую землю»[4]. В этой летописи было выдвинуто обвинение рязанскому князю Олегу в том, что он не принял участия в отражении нашествия Золотой Орды. Больше того, указывает летописец, князь Олег «посылал на помощь Мамаю свою силу, а сам на реках мосты переметал»[5]. Выдвинув это обвинение, летописец умолчал о союзе Мамая и Олега с Литвой. Чувствуя свою вину, Олег после поражения Мамая направил в Москву послов. Он молил о прощении и изъявлял готовность подчиниться Дмитрию Ивановичу («рядишася у него в ряд»). Князь Дмитрий простил Олега, но посадил в Рязани своего наместника.