Кульбит над кручей - [8]

— У вас совсем забрызганы номера, — сказал парень, вливавший мне в бак горючее, уловив мою озабоченность. — Протереть?

— Не стоит, мне рядом, да и дождь надвигается.

— Как знаете, — вяло произнес он и отошел в сторону.

Вместо дождя я увидела на дороге бледной нечистью промелькнувшего «хаммера». Со стороны он показался мне похожим на беляка, с прижатыми ушками убегающего от погони, так тихо и стремительно перемещался. Привычное дело, подумала я, вот и наш эскорт не замедлил появиться, по недавно заведенной привычке послонявшись где–то.

Еще несколько машин, обдав меня выхлопными газами дешевого бензина, завернули в свои дачные дворики, и город кончился. Я выехала на длинный участок дороги, по дуге огибающий ряд балок с крутыми, поросшими дерезой склонами. Справа замелькали плантации низеньких кленов, берез, рябин и других деревьев, стройными рядами уходящих к горизонту, — дендрологический питомник. Их кроны были чистыми, лишь слегка кудрявились зарождающейся листвой. Мне стало невероятно приятно, как будто я увидела осчастливленного после долгих страданий младенца. В самом деле, было чему радоваться, ведь напротив питомника располагалась городская свалка, и долгие годы ветви этих бедных саженцев были забиты целлофановыми кульками и даже пластиковыми бутылками. По–моему, деревья тогда даже не росли.

Свалка еще давала о себе знать: кое–где дымилась кострами бродяжек, издавала скверные запахи, да и мусорить окрест продолжала залежалым хламом, поднятым баграми и клюками искателей счастья. Со свалки то и дело какие–то люди выкатывали ручные тачки. То ли это были местные жители, свозящие сюда бытовые отходы, то ли, наоборот, собиратели металла и макулатуры вывозили найденную добычу, то ли еще какие старатели сновали — кто их разберет. Чуть ближе к Илларионово, где сваливали меньше мусора, балки восстановили зеленый покров своих почти отвесных боков, заросли кустарником и редкими деревцами. Теперь тут виднелся такой терновник, что сюда и волкам страшно было потыкаться, не только людям. Для меня бродить по подобным местам приблизительно то же, что ночью заходить в море: неизвестно, что попадет тебе под ноги, на кого ты набредешь и кто подберется к тебе незаметно. По дну балок, кстати, довольно широкому, росли травы по пояс, и стояла глухомань первозданная, наверное, зверье под кустами да в неприметных издалека ложбинках водилось. Я отметила это без всякой на то надобности, просто так.

Как–то незаметно с дороги ушли едкие дымы свалки и их место заняли сначала безобидные клочки тумана, а потом все вокруг окуталось плотной, непроглядной молочной суспензией, что хоть стань и стой. Только ведь и то было бы без толку — от свалки и до трассы Москва — Симферополь простиралось без преувеличения гиблое место. Тут всегда стояли туманы, даже если невдалеке светило солнце. Вот тоже еще один факт, не поддающийся простому объяснению.

Я включила свет, моля бога, чтобы теперь на меня не выскочил какой–нибудь ублюдок, едущий со сверхзвуковой скоростью во встречном направлении, а уж я сумею ехать так осторожно, чтобы обогнуть препятствие. Как ни странно, но в тумане я зачастую искала машину с приличными габаритами, пристраивалась сзади и катила помаленьку до безопасного места. И при забитой трассе так поступала. Поверьте, хуже не тогда когда неповоротливый трактор пилит впереди, а когда он едет навстречу и из–за него то и дело выскакивают джигиты, норовящие вместе с тобой отправиться на тот свет.

Мои молитвы были услышаны, и я увидела тусклый свет догоняющих меня фар, правда, одновременно заподозрила, что эта машина будет для меня бесполезной, так уж лучше бы и не обрызгивала меня при обгоне. А потому что приближалась она с такой скоростью, что я вряд ли отважилась бы следовать в ее фарватере, тем более зная, что дорога здесь все время идет по крутой дуге и в тумане вполне можно в нее не вписаться.

Приблизившись, машина сбросила скорость и зависла у меня на хвосте, словно прочитав мои намерения сделать то же самое в отношении ее. Я присмотрелась — фары у присоседившегося хитреца стояли шире, чем у легковушки, да и по шуму мотора чувствовалось, что это нечто более громоздкое. Ясно, грузовичок разогнался, да чуть пуп не надорвал, вот и пришлось ему умерить пыл. Теперь едет да радуется, что за меня спрятался. Какое–то время я испытывала досаду, что не я кого–то, а меня кто–то использовал вместо тарана в этом молочном мороке. Потом досада сменилась понимающей улыбкой, ибо я успокоила себя тем, что все равно так безопаснее — наш общий с этой машиной свет издалека лучше заметен и отпугнет любого любителя езды по встречной полосе. Но нет, похоже, этот приблуда спокойной жизни не искал, он все время сокращал дистанцию между нами и уже почти задевал меня своим бампером. Черт, видно, хочет прорваться вперед, а обгонять в условиях плохой видимости боится. Но хоть бы посигналил, как это делают все люди, я бы понимала, что он просит уступить дорогу, а то прет буром, зараза, а ты вычисляй, что ему надо. Я мигнула левым поворотником, мол, обгоняй впереди пусто, но чувак попался туго соображающий и на мой знак не среагировал. Тогда я резко вильнула вправо, выскочила далеко на обочину, уступая полосу, но ни фига это мне не помогло. Пристроившаяся сзади машина тоже взяла вправо, но прочно оставалась лишь белым пятном яркого света, преследующим меня и скрывающим даже свои габариты, не только обличье. Я попробовала остановиться и с забившимся от страха сердцем заметила, что эта громадина тоже замедляет движение, однако, чуть не подталкивает меня вперед своим придвинувшимся впритык носом. Кажется, я даже почувствовала его касание к своей машине, словно то был легкий пинок под зад. Не иначе, как подгоняет меня. Я нажала на клаксон и подала короткий сигнал, дескать, понимаю. Похоже, меня принуждали не останавливаться, а ехать, причем как раз быстрее, а не медленнее, и в этом контексте событий мой короткий сигнал прозвучал не как согласие везти на своем горбу усевшегося наглеца, а как писк огрызающегося щенка. Мне ничего не оставалось, как припустить шибче. Автомобиль сзади заурчал веселее и легко побежал следом, ни на шаг не отставая.