Кукушкин - [6]

— Я подумал, что это какие-то сумасшедшие. Какого барина, — говорю ему, — мужик, ты актер, только не надо меня за дурака держать. Я в школе учился и знаю, что бар давно нет. Ты мне скажи, где я нахожусь, и куда гаражи подевались. А мужик снизу смотрит так на меня испуганно да носом разбитым шмыгает. Я опять его спрашиваю, где я и где гаражи, а он мне отвечает, что мы возле Саранска, а про деревню Гаражи он не слыхал. Ну, я ему не верю, а он вроде малость оклемался да божиться начал, что то село и есть Саранск, да что гаражей-то здесь отродясь не бывало. Я его опять спрашиваю, где здесь телефон, а он на меня только глазами хлопает. В общем, чувствую, что ничего от него не добьюсь и спрашиваю про того старика, что в карете умчался. Её уж в сумерках и не видно. А мужик мне твердит, что это его барин Петр Иваныч Сулимшев, которого он вез в Саранск. Тут я и спрашиваю:

— Так что, у него и крепостные есть?

— Как не быть, — говорит. — Его императрица Елисавета Петровна, царствия ей небесного, пожаловала чином и нашей деревней.

— Давно?

— Да уж давно, я ещё мальцом был. Тут уж совсем стемнело. Я думаю, что не хватало ещё с сумасшедшим оставаться и говорю ему, чтобы он проваливал, а сам стою весь в непонятках. Я тогда… кхеее… кхее!!.. ещё не верил, что в прошлое попал. Федька-то шапку подхватил и поплелся в ту сторону, куда карета уехала, а я решил место найти, чтобы ночь скоротать. То, что вдалеке Саранск, я не поверил, а идти туда, куда уехал придурошный барин, не хотел — мало ли что, вдруг там таких сумасшедших целый полк. Наломал веток в кустах, бросил сверху куртку да и улегся. Хотел сначала костер развести, а потом вспомнил, что сигареты и зажигалку в гараже забыл. Спал мало, к утру замерз, сижу злой, голодный, курить охота. Как рассвело — вышел на чистое место. Смотрю по сторонам и чувствую, что ум за разум заходит. Погода ясная, видно далеко, а города-то нашего и нет. Какие-то деревни, а то село, что Федька Саранском назвал, на наш город никак не похоже. Там две колокольни торчат да крыши среди деревьев видны. Я в тот момент испугался и не знаю, что делать-то. Решил на то место вернуться, где сперва очутился, и туда пошел. Думаю, вдруг обратно сумею попасть. Только не судьба была мне дойти. Почти у самого места окружили меня кавалеристы. Я потом узнал, что их на мою поимку отправил местный градоначальник. Тот старик, Сулимшев, примчался, взбаламутил народ тем, что на него напал разбойник, кучера убил и чуть-чуть его самого живота не лишил. Ночью Федька до города добрался, а с утра отправили дюжину драгун и поручика на мою поимку. Привели меня в город и в местный острог посадили… В это время в дверях появилась дежурный врач и стала нас выпроваживать. Однако Кукушкин сказал, что чувствует себя лучше и попросил её дать ему ещё время. Врач недовольно посмотрела на нас, потом разрешила ещё десять минут с тем, чтобы потом мы точно оставили больного в покое.

— Юрий Александрович, у нас немного времени, поэтому мы просим вас кратко рассказать об основных событиях, которые произошли с вами в 18 веке. А завтра, — я посмотрел на Вилкова, тот мне кивнул, — когда врачи разрешат, мы обязательно продолжим более детальный разговор. Кукушкин немного помолчал, при этом его левая кисть несколько раз сжалась и разжалась, потом посмотрел на нас каким-то лихорадочным взглядом и заговорил хриплым голосом, периодически кхекая.

— Я совсем плох. Вон и врачи постоянно хмурые, все по латыни говорят меж собой. Вы подготовьте список вопросов на завтра, я постараюсь ответить… кхее… кхее… А сейчас… — он опять ненадолго замолчал, — я расскажу, что со мной было… Его короткий рассказ был насыщен событиями, в ходе которого он упоминал и известных и малоизвестных исторических персонажей. Его жизнь, жизнь невольного путешественника в 18 век, предстала во всей неприглядности, о которой нередко забывают певцы «золотого века Екатерины». В остроге его приняли за сумасшедшего, однако за слова про отмену крепостного права и за некоторые резкие оценки царствующей императрицы приговорили к битью кнутом и ссылке в Сибирь на вечное поселение. В июне 1768 года он в составе группы осужденных был под конвоем отправлен в Сибирь. По пути попытался сбежать, но был пойман и бит. На Урале часть колодников за взятку приобрел приказчик Демидова, который отправил Кукушкина на Нижнетагильский завод. Работа по 14 часов в день, свинское отношение со стороны надсмотрщиков, недоедание — все это привело к тому, что через год он совершил первый побег. Через неделю был пойман, выпорот розгами, а после переправлен на Шайтанский завод, откуда бежать было сложнее. Два года Кукушкин проработал на отбивке криц, однако не смирился с порядками, царившими на заводе, и, улучив момент, опять сбежал. В августе 1771 года уровень воды в заводской плотине оказался мал, работы были приостановлены. Часть рабочих была направлена для заготовки леса. Вот там-то, на заготовках, он ночью проломил голову надсмотрщику, взял часть артельных припасов и сделал ноги. На этот раз ему удалось уйти гораздо дальше, однако в середине сентября он был схвачен в овине крестьянами казенного села Троицкое, куда забрел в поисках съестного и в надежде переждать непогоду.