Кукольный театр - [2]

— Знаете, когда-то они были маленькими человечками, — провозгласил он. — Вы читали об их истории? Самые большие были не выше вашего плеча, а в движение приводились с помощью нитей. Вы знали, что в те дни человек был способен управлять максимум четырьмя? А сейчас они с нас ростом, ни к чему не привязаны, а я могу оперировать пятью. Возможно, что прежде чем скончаться, вы доведёте это число до шести; это не является чем-то невозможным. И тогда, заваливая ваш гроб цветами, будут говорить: «Он мог контролировать шестерых».

Я заверил его, что буду счастлив, если смогу управиться хотя бы с тремя.

— Нау́читесь. Уже сейчас вы умеете делать более сложные вещи. Но вы не научитесь, путешествуя лишь с одной. Если желаете научиться управлять тремя, то с вами всегда должны быть трое, чтобы можно было практиковаться. Но уже сейчас вы освоили женский голос — речь и пение; для меня именно это было наиболее сложным. — Он выпятил вперёд могучую грудь и ударил по ней кулаком. — Я уже старик, и мой голос не так глубок как прежде, но когда я был так же молод, как и вы, он был очень низким, и женщин я не мог озвучивать даже с помощью контроллера и динамиков кукол с максимально высоким тоном. А сейчас — послушайте.

Он заставил трёх своих девушек, Джулию, Лусинду и Коломбину, шагнуть вперёд. Мгновение они просто хихикали; затем посовещались громким шёпотом и разразились песней Розины из «Севильского цирюльника»: Джулия пела колоратурным сопрано, Коломбина меццо-сопрано, а Лусинда контральто.

— Не делайте записей, — наставлял меня Стромболи. — Сделать запись и потом сжульничать легко, но хорошая публика всегда поймёт это, кукольники-любители попросят показать, как это делается, а вы уже не сможете улыбнуться своему отражению. У вас уже очень хорошо получается озвучивать одну девушку. Никогда не делайте записей. Знаете, как я научился их озвучивать?

Я выразил интерес.

— Когда я только начинал (ещё не будучи женат), я озвучивал только мужские голоса. И ещё псевдо-женские, напевы фальцетом. А затем я женился, и малышка Мария, то есть синьора Стромболи, моя жена, стала мне помогать. В те дни я не всегда работал в одиночку. Движениями попроще и женскими голосами занималась она.

Я кивнул в знак понимания.

— И как же мне было выучиться? Если бы я сказал, «Малышка Мария, посиди сегодня в зрительном зале», то она бы ответила, «Стромболи, это никуда не годится. Лучше, когда их озвучиваю я». И что же я сделал? Я отправился в длительное турне по внешним мирам. Цена была высока, но и гонорар был высок, и я оставил малышку Марию дома. Когда я вернулся, мы уже научились этому.

Коломбина, Лусинда и Джулия поклонились.

* * *

Синьор и я распрощались за день до моего отправления с Сарга. Несмотря на то, что старт моего корабля был назначен на полдень и то, что утренние практические занятия были священны, той ночью мы, — лишь Стромболи, его жена и я, устроили вечеринку в итальянском стиле, с непьянящим вином и счастливым пением. Утром, собираясь, я обнаружил отсутствие второй из лучших пар обуви. Решив, что чёрт с ней, я отдал последний чемодан «прислуге за всё» Стромболи, ещё раз попрощался с Марией Стромболи, и отправился к воротам, дожидаться, пока «прислуга за всё» выведет коляску.

Прошло пять минут, затем десять. Времени у меня оставалось ещё изрядно, пара часов при условии быстрой езды, но я начал задаваться вопросом, что же его задерживало. Затем я услышал звон сбруи. Из-за поворота показалось коляска, но на месте возницы сидела темноволосая женщина в розовом, которую прежде я никогда не видел. Остановившись передо мной, она взмахом руки указала на мой багаж, аккуратно уложенный в задней части коляски, и произнесла:

— Забирайтесь. Антонио нездоровится, так что я сказала Стромболи, что отвезу вас. Меня зовут Лили. Вы слышали обо мне?

Я устроился на соседнем сиденье и ответил, что нет.

— Вы приехали сюда, чтобы увидеть Стромболи, и вы не слышали обо мне? Ах, вот она, слава, пусть и дурная! Когда-то мы были знамениты, и, я думаю, это из-за меня он прекратил выступать. Сейчас он живёт со своей женой и хочет, как вы понимаете, чтобы весь мир считал его хорошим мужем; но мой домик находится недалеко.

Я произнёс нечто, по сути означавшее, что не знаю ни о каких других домах поблизости.

— Несколько шагов, и вы бы его увидели. — Она умело щёлкнула кнутом над спиной коня, и тот перешла на рысь. — Малышке Марии это не нравится, но я в нескольких шагах и от её мужа. Однако он стар. Думаете, я тоже старею?

Она откинулась назад, повернув голову так, чтобы я мог рассмотреть её профиль: нос со вздёрнутым кончиком, полные губы с нанесённой на них карминной помадой.

— Моя грудь по-прежнему хороша; возможно, я чуть раздалась в талии, но и бёдра тоже отяжелели, а это хорошо.

— Вы очень красивы, — заверил я, и так оно и было, несмотря на то, что под макияжем на деликатно окрашенных румянами щеках были видны кракелюры.[5]

— Очень красива, но старше вас.

— На несколько лет, возможно.

— Гораздо больше. Но вы считаете меня привлекательной?

— Большинство мужчин сочтёт вас привлекательной.

— Понимаете, я не потаскуха. С синьором Стромболи — да, много раз. Но всего несколько раз с другими мужчинами. И меня никогда не покупали, нет, ни разу ни за какую цену. — Она гнала очень быстро, и коляска громыхала на поворотах.