Кукольное преступление - [10]

В кухне за столом сидела худая девчонка лет десяти. На ней были рваные синие джинсы, прожженная в нескольких местах малиновая футболка и дырявые носки. Грязные рыжие волосы были стянуты резинкой в хвост; щеки грязные, на лбу царапина, подбородок украшал внушительный синяк.

— Знакомься, Глеб, — усмехнувшись, сказала Люська. — Это Бажена.

Девчонка шмыгнула носом и посмотрела на меня исподлобья.

— А это Глеб — мой брат.

Бажена буркнула тихое «Привет».

— Теперь она смирная, а пять минут назад орала, как резаная. Слышал бы ты, куда и как она меня посылала! Таких слов даже я не знаю, — Люська поставила перед Баженой тарелку овощного салата. — Ешь!

Схватив вилку, девчонка начала жадно есть салат.

— Руки бы помыла сначала.

— Они у меня чистые, — сказала Бажена с набитым ртом, вытерев грязные ладони о малиновую футболку.

— Короче, рассказываю, как и где познакомилась с этой штучкой. Прикинь, иду себе, никого не трогаю, вдруг вижу, эта малолетка у бабки из сумки кошелек стащила. Еле догнала.

— А домой обязательно было ее приводить? — я снова посмотрел на Бажену, заметив в ее взгляде искорки испуга.

— Глеб, ей десять лет и она бродяжничает.

— Ничего не бродяжничаю, — ответила Бажена. — Сказала же тебе, у меня дом есть.

— Но живешь ты на улице.

— И что? На улице прикольней. Дома мать пьет, избить может. Когда сильно напивается, я сваливаю.

— И долго ты так живешь?

— Два года.

Я присвистнул.

— Вот-вот, — кивала Люська. — В школу не ходит, писать-читать не умеет…

— Умею! Умею я читать, — оскорбившись, Бажена схватила лежащий на подоконнике журнал и, ткнув пальцем в крупные буквы, сказала: — Это «Н», это «Е», «Д», снова «Е», потом идет «Л», а последняя «Я». Получилось «Недля».

— Неделя, — поправила ее Люська.

— Ну да, неделя, — Бажена доела салат и уставилась на Люську голодными глазами.

— Суп будешь?

— Буду.

— Что ты собираешься с ней делать, Люсь?

— Не знаю, — ответила сестра. — Жалко ее. Глеб, посмотри, совсем ребенок, а уже на улице живет.

— У меня дом есть, — напомнила Бажена.

— Слышали уже.

Когда Бажена начала есть суп, Люську вдруг осенило:

— Слушай, а чем же ты питаешься на улице?

— У меня деньги есть.

— Которые воруешь?

— И что? — пожала плечами Бажена.

— За это посадить могут, — ляпнул я.

— А я несовершеннолетняя, понял?

Люська хмыкнула:

— Съел, Глеб? Она несовершеннолетняя.

— А еще, — продолжала Бажена, — в больших магазинах можно бесплатно жрачку брать.

— Как это?

— Ты чего, не знаешь? Заходишь в магазин, идешь в торговый зал и тыришь продукты. Сырки там всякие, булки, конфеты. Я знаешь как наесться могу? От пуза! Ни одна камера слежения меня не засечет. Хочешь, я тебя научу сырки глазированные тырить? Сначала заныкиваешь их в карман, отходишь подальше, делаешь вид, что…

— Помолчи, — Люська показала Бажене кулак.

— Отведи ее домой и возвращайся, — сказал я сестре. — Я кое-что нарыл в Инете.

— Домой не пойду, — замотала головой Бажена. — Я была там три дня назад, мать пьяная поколотила меня и сотку забрала. Ворюга!

— А сама откуда сотку взяла?

— У старика из кармана вытащила.

— Неужели тебе нравится такая жизнь?

— Прикольно, — последовал ответ.

Люська позвала меня в коридор, и едва мы подошли к входной двери, выпалила:

— Глеб, я хочу, чтобы Бажена осталась у нас. Ей надо помочь, пусть поживет, мне кажется, я смогу ее перевоспитать.

— Не смеши меня, ее уже засосала улица, Бажену не перевоспитаешь.

— Я хочу попробовать.

— Не переоценивай себя.

— Глеб, пожалуйста, — Люська скорчила такую жалостливую гримасу, что я пожал плечами:

— Как хочешь, но учти, ты привела в дом воровку. И если вдруг…

— Не каркай!

— Все будет на твоей совести, — сказал я, вернувшись к себе.

Вскоре из кухни послышался довольный голос Бажены:

— И че, я смогу спать на настоящей кровати? И телевизор можно смотреть? И вечером будем жрать ужин?

Я снова уткнулся в ноутбук, просидел за столом до глубокой ночи, слыша краем уха голоса Алиски, Димона, Люськины вопли и еще чей-то тоненький голосок… Ах да, теперь у нас живёт Бажена.

Не успев как следует об этом подумать, я углубился в чтение очередной электронной страницы, временами внимательно вглядываясь в цветные и черно-белые фотографии.

Вскоре голоса стихли, я посмотрел на часы. Три ночи. Жесть! Голова гудит, глаза слипаются, и даже скакавшие всего несколько минут назад шальные мысли стали вялыми и малоподвижными.

Рухнув на кровать, я проспал ровно десять часов.

…Из комнаты я вышел сонный и злой — такая у меня особенность, после сна ко мне лучше не подходить. Но сегодня меня распирало, не терпелось поделиться тем, что удалось нарыть в Инете.

В коридоре я столкнулся с незнакомой девчонкой. От неожиданности замер, нахмурил лоб.

— Ты кто?

Девчонка хихикнула:

— Я Бажена, ну… вчерашняя. Помнишь? Ты меня не узнал?

— Бажена?!

— Именно, — из кухни выскочила Люська. — Глеб, зацени ее новый прикидик. Как она тебе, адидас, правда?

— Я ее не узнал.

— Теперь хоть на человека стала похожа.

Бажена изменилась до неузнаваемости. Еще вечером Люська заставила ее целый час отмокать в ванной, потом лично помыла ей голову шампунем, привезенным Дианой из Финляндии, а утром они отправились в магазин, где Бажена сменила свои рваные джинсы, малиновую футболку и старые кроссовки на цветастый сарафан и сандалии.