Кукольник из Кракова - [39]

?

Гнев и одновременно облегчение оттого, что Кукольнику не угрожает арест, так сильно вспыхнули в стеклянном сердце Каролины, что от этих противоречивых чувств оно раскалилось докрасна. Брандт хотел доказательств, что Кукольник – волшебник… и она их ему дала.

– Вы меня обманули! – сказала она.

Брандт пожал плечами. Он протянул руку к Каролине, и она изо всех сил сжала кулаки, чтобы не ударить эту руку. Она не знала, какое наказание полагается тому, кто ударит немецкого офицера, но подозревала, что оно будет жестоким.

– Это неприятно, но мне пришлось, – ответил Брандт, проведя пальцем по ее щеке.

Похоже, этот капитан злых колдунов свято верил в необходимость причинять людям неприятности.

Но Каролина теперь была умнее и не произнесла этого вслух.

* * *

Через несколько минут Кукольник и Брандт вошли в магазин игрушек, а за ними туда влетела бабочка, кружившая по Главной площади. Брандт нетерпеливо отмахнулся от нее – для него она значила так же мало, как и работавшие на мостовой евреи, за которыми он надзирал.

Кукольник, поморщившись, высвободился из руки Брандта и прошел к своему столу. Усевшись и закатив штанину, чтобы поправить деревянную ногу, он с явным облегчением вздохнул.

– Это ранение… Если вы не против, герр Биркхольц, позвольте спросить: как это произошло? – спросил Брандт.

– Я воевал на прошлой войне, – сказал Кукольник. Как бы он ни был потрясен разговором Каролины и Брандта, шок уже прошел и его тон снова стал сдержанным и холодным, как осенний ветер. – Как видите, для меня это закончилось не слишком хорошо.

– То есть вы воевали на стороне немецкого народа, – сказал Брандт.

Каролине хотелось, чтобы Кукольник не так нравился этому колдуну: в том, чтобы привлекать внимание человека вроде Брандта, не было ничего хорошего.

– Полагаю, да, – сказал Кукольник. – Хотя я не жил в Германии и даже никогда там не был.

– Вам нужно там побывать, – сказал Брандт. – Когда война закончится.

– Да, – ответил Кукольник. – Когда война закончится.

Каролина подумала, что Брандт даже не догадывается, насколько по-разному они с Кукольником представляют себе окончание войны.

– Нужно было сказать мне о вашей магии сразу же, еще когда мы впервые встретились. Я чувствовал, что мы с вами оба волшебники, но вы были так сдержанны и скрытны, и я подумал, что, возможно, ошибся, – сказал Брандт. Он направился к Кукольнику через магазин, и Каролина почувствовала напряжение. Одно дело – когда Брандт бродил по магазину во время своего первого посещения, и совсем другое – теперь, когда он чувствовал себя здесь как дома. – Каролина – необыкновенное создание.

– Это не я ее создал, – сказал Кукольник. – Она пришла ко мне сама. Я не имею отношения к сотворению ее души.

– Возможно, – сказал Брандт, – но вы оживили ее тело. – Он провел рукой по краю стола. – Вы – единственный волшебник, которого я встретил в жизни. Я долго искал других. Я был в дюжине магических клубов, от Берлина до Кельна, но все, что там умеют делать, – это простые карточные фокусы. Представляете? Иллюзии и фокусы – это не настоящее волшебство.

– А что вы умеете делать? – спросила Каролина.

– То же, что сделал герр Биркхольц, когда создал вас. – Брандт кивнул сначала Кукольнику, потом Каролине. – Я вырезал деревянного солдатика, и когда он был готов, то – игрушка! – начал разговаривать.

– Когда вы это сделали? – спросила Каролина, чувствуя, что ее интерес к способностям Брандта может пересилить отвращение.

– Два года назад, около того, – сказал Брандт. – Солдат сказал мне, что его зовут Фриц и что он служил великой королеве, носившей корону из хрустальных цветов.

Брандт был неплохим рассказчиком, но сейчас, услышав имя своего друга, Каролина даже не обратила внимания на то, как цветисто он строит фразы.

– Фриц? – переспросила она. – Вы сказали, его звали Фриц?

При мысли о том, что Фриц попал в руки человека вроде Брандта, Каролина чуть не застонала. Но ведь это могла быть какая-нибудь другая игрушка, у которой были тесные связи со злыми магами. Разве нет?

– Да, – сказал Брандт, – Фриц. В нашей стране это очень распространенное имя, можете мне поверить. В то время мы с ним были хорошими друзьями.

– А где он теперь? – спросил Кукольник. Неожиданно для себя он был заинтригован тем, что какая-то другая игрушка тоже могла ходить и говорить, как Каролина.

– Его здесь нет, – сказал Брандт, честно и уклончиво одновременно. – Так Каролина – это единственное существо, которое вы оживили? Или, скорее, изменили его форму?

Вдруг бабочка пролетела у его головы и села на рабочий стол Кукольника. Даже на фоне ярких лоскутов ткани, разложенных на нем, ее яркие оранжевые крылья бросались в глаза. Каролина была ей благодарна, потому что смогла задержать взгляд на ком-то еще, кроме Брандта. Гнев, словно оборка старой юбки, начинал понемногу отрываться от нее, и она боялась слов, которые могли сорваться с ее уст, если бы она еще немного послушала Брандта.

– Изменить форму? – переспросил Кукольник. – Это интересная идея.

Он изобразил любопытство, как будто ему никогда не приходило такое в голову. Он положительно научился врать, мрачно подумала Каролина.