Куклы мадам Баттерфляй - [10]

– Да, – кивнул Макс.

– Ей сколько?

– Шесть.

– А тебе?

– Тринадцать.

– Кати сейчас нет дома? И родителей нет? Ты здесь один?

– Что ты ко мне привязался? – снова разозлился Макс. – Задолбал вопросами. Ожил? Ноги-руки целы? Все узнал? Ну и топай домой. У меня и без тебя проблем выше крыши.

Галкин смутился.

– Я хотел твоей сестренке спасибо сказать. За то, что нашла.

– Не она, так кто другой нашел бы, – отрезал Макс и тут же устыдился своей грубости. – Передам я Кате твое спасибо. Как отыщу ее, сразу и передам.

– Не понял, – сказал Галкин. – Она, что, тоже пропала? Как я?

– Совсем не как ты. Ты два дня назад исчез. А Катя ушла из дома сегодня утром.

– Ушла в парк?

Веснушки на носу Галкина побледнели. Максу показалось, что исчезновение Кати взволновало ожившую куклу не меньше, чем собственные приключения.

И Макс сдался.

Ему давно уже хотелось поделиться с кем-нибудь своим горем. Но нельзя было сообщать об исчезновении Кати абы кому. Серый мог проболтаться родителям, а те сразу же позвонили бы Ивановым-старшим. О том, как разверещался бы Одуванчик, Макс даже думать не хотел. Зато незнакомому Тимофею Галкину можно было рассказать все.

Подперев плечом холодильник, Макс объяснил, что родители до вечера уехали по делам, взяв с него слово не оставлять сестру одну. Он, конечно, не собирался нарушать обещание, просто так получилось.

Макс переступил с ноги на ногу.

Пока его не было дома, сестра ушла. Он оббегал все места, куда она могла пойти, но пока ее не нашел.

Макс шмыгнул носом и убитым голосом проинформировал Галкина, что Катю непременно нужно отыскать до возвращения родителей, иначе мама немедленно сойдет с ума.

На последних словах он закашлялся. А когда откашлялся, Тимофей пристал к нему с абсолютно дурацкими вопросами. Почему-то его очень интересовало, как Катя выглядит.

Макс достал сотовый.

На фото сестренка заливалась смехом. Галкин долго рассматривал растянутый, как у лягушки, рот, светлые кудряшки, большие серые глаза.

– Кажется, я догадываюсь, что могло случиться, – произнес он, наконец, важным тоном. – Не совсем уверен, но могу попробовать помочь.

Он сморщил нос.

Макс сунул руки в карманы. Побоялся, что схватит гостя за грудки, чтобы быстрее вытряхнуть из него инфу. А на тряску шкет может обидеться и ничего больше не скажет. Надо дать ему еще пару минут, раз он так любит задумываться.

Размышления Галкина уложились в минуту.

– Ты хоть примерно представляешь, где искать Катю? – спросил он, шевельнув веснушками.

Макс отрицательно помотал головой. Рыжий превращенец был для него сейчас единственной соломинкой.

– Тогда сначала мы должны успокоить мамусю.

Глава пятая. Как успокоить мамусю

– Успокоить мамусю? – не понял Макс. – Твою маму, что ли?

– Ну да, – ответил Галкин. – Она же не знает, что я нашелся.

– В чем проблема? Позвони, скажи, все в порядке.

– Она спросит, где я был. Что не у друзей на даче, она уже знает.

– Сочини что-нибудь другое.

– У нее нюх на вранье. Нужно придумать что-то очень-очень правдоподобное. Со свидетелями. Ты хорошо на свидетеля подойдешь. Расскажем ей что-нибудь вместе. Главное – в деталях не путаться. Иначе она не успокоится. А не успокоится, устроит нам допрос с пристрастием.

– С пристрастием? – потрясенно повторил Макс.

Его воображение нарисовало огромное заброшенное помещение. Бетонный пол, высокие бетонные стены без окон. Ни стола, ни шкафа. Лишь в центре, в пятне желтого света от грязной, ничем не прикрытой лампочки стоит стул без спинки. Железная кривоногая табуретка, приваренная к полу. На ней Макс. Рот заклеен скотчем. Руки связаны за спиной, ноги смотаны так, что не пошевелишься. Над ним, сложив на груди руки, высится рыжеволосая женщина, очень похожая на Тимофея.

Макс тряхнул головой, отгоняя видение. Он же видел Тимофееву мамусю по телеку. Ничего свирепого в ней нет. Понятно, что она в трансе, все-таки сын пропал. Но чтобы допрашивать кого-то с пристрастием…

Макс выдохнул и переспросил уже более спокойно:

– Как это, с пристрастием? Свяжет веревками?

– Они ей не нужны, – заржал Галкин. – Она и без них все вытрясет. Посадит перед собой на диван и начнет расспрашивать. Про одно и то же раз сто. Не выпустит из комнаты, пока не расколемся.

– Меня-то что допрашивать, – недовольно пробормотал Макс. – Я же ничего не знаю.

– Мамусе так не покажется. Меня два дня не было? Не было. И где я нашелся? У тебя дома. Мамуся решит, что это ты меня похитил. – На этих словах Тимофей Галкин оценивающе оглядел Макса и поправился: – Ну, если не ты, то твои родители…

В голове у Макса кто-то вдарил в медный таз стальным половником. Перед глазами вновь возник бетонный бункер. Только на этот раз под тусклой лампой вместо колченого табурета стоит диван. Желтый, как у Ивановых в гостиной. На диване трое. Посередине Макс, слева мама, справа папа, мама держит сына за руку. Их ноги связаны, рты заклеены. Мама что-то мычит. Макс догадывается: она в ужасе спрашивает, что происходит. «Они ни о чем не знают! – кричит Макс сквозь скотч. – Отпустите их, я все скажу».

– Я… я расскажу твоей мамусе, как все было… – неуверенно протянул он.

– И что ты расскажешь? – скептически ухмыльнулся Галкин. – Что я был куклой и лежал на песочке под скамейкой? Что меня нашла маленькая девочка, принесла домой, а потом ее старший брат нажал какую-то непонятную кнопку и я ожил? Да моя мамуся ни в жизнь в это не поверит…