Кукловод. Кровь Солнца - [26]

— Что за черт, — зло сказал дежурный хирург. — УЗИ, пальпация, рентген — и никакого толку. Ничего нет. Ни снаружи, ни внутри. Но так орать и выдавать такие кривые на монитор (врач был молодой, да и на дежурство только заступил, а потому был заинтригован чуть больше, чем обычно) при энцефалограмме (делать ему было и впрямь нечего) — это не симуляция. Это хрень какая-то.

Торговцы, свезенные с разных точек города, молили об одном — обезболивающем. Врач распорядился проколоть сильнодействующее средство одному из пациентов и того слегка отпустило. Эскулап попробовал этим воспользоваться и узнать, что тот ел или пил, или чем болел, но бедолага сам внезапно показал, что ел и пил, прямо на пол и частично на врача, а частично — в штаны.

Врачи повышенной брезгливостью не отличаются, так что Парацельс принял происшествие стоически и попутно узнал, что это не отравление, не травма, не старые хронические боли, да и вообще, как он уже выразился, происходящее лучше всего уложилось в диагноз «Хрень необыкновенная».

— Сергей Прокофьевич? Это Папа Понедельник, слышал, вас можно поздравить? Вам предстоит несколько часов уверенно нескучного времени, судя по всему? — спросила трубка.

— Что вы хотите? — Зло спросил Сергей Прокофьевич.

— Чтобы вы поехали в больницу, на выбор навестили там любого из своих уродцев, а потом позвоните мне на этот номер, да и скажите, который. Я вам там еще кое-что покажу.

— Вы что, поименно их знаете? — Спросил Сергей Прокофьевич равнодушно.

— В том числе. Но лучше, если вы просто скажете, откуда был привезен этот выродок. Езжайте, езжайте. Иначе дальнейший разговор не имеет смысла, а мне придется прибегнуть к совершенно крайним мерам, — сказал Папа Понедельник. И прервал связь.

Как и требовали от него (а просьбой это назвать нельзя было бы даже из самой патологической вежливости), Сергей Прокофьевич отзвонил по номеру Лумумбы, а когда Папа Понедельник, наконец, ответил (очень далеко не сразу и очень далеко не на первую попытку дозвониться), поведал тому, у чьего изголовья он склонился.

Это был тот самый счастливец, которому досталось обезболивающее. А потому он более-менее был уже на этой грешной земле, а не в аду, от того был поражен оказанной честью. Странно было видеть морскую свинку, готовящуюся на алтарь науки, которая полагала, что ей оказана высокая честь.

— Смотрите внимательно, — приказал Папа Понедельник и в следующий миг торговец заорал так дико, как только может заорать человек, который человек быть уже почти перестал. Тот самый раскаленный клинок, вошедший ему в живот, провернулся, а затем пошел по кругу. Сознание не уходило, барыга выл, хрипел, грыз подушку, обмочился, плакал и стонал, врач стоял рядом, готовый сделать второй укол, на сей раз речь шла уже о наркосодержащем препарате, а потому, когда пациент снова скорчился, сделал ему, наконец, инъекцию. Через некоторое время торговец белым порошочком стих.

— Убедительно? — Осведомился Папа Понедельник, — или как? Я понимаю, что вас таким не проймешь, вы и не такое видели, а то и делали. Но. Это не все. Ему сделали укол? — Папа Понедельник явно не угомонился. И человек, которого накачали наркотиком, снова завыл так, будто ему просто ввели глюкозу.

А с чего бы Рамону было угомониться? Держи в руке куклу, да и проворачивай воткнутую ей в живот иглу.

— Пока вы не свернете свою деятельность и не распределите деньги среди тех, кому они нужны, эти тринадцать человек, ваших людей, Сергей Трофимович, что вам доверились, ваших тринадцать барыг так и пролежат с этой болью в больнице. Доступно?

— Да мне наплевать на это, Папа Понедельник, понимаете вы это, или нет? — Весело спросил Сергей Прокофьевич.

«- Пока вы не свернете свою деятельность и не распределите деньги среди тех, кому они нужны, эти тринадцать человек, ваших людей, Сергей Трофимович, что вам доверились, ваших тринадцать барыг, так и пролежат с этой болью в больнице. Доступно? — Да мне наплевать на это, Папа Понедельник, понимаете вы это, или нет?» — Вдруг ответила трубку голосом самого Сергея Прокофьевича, и он понял, что беседа шла под запись.

— Ну-ну, как знаете. Плевать, говорите? Посмотрим, что скажут ваши сотоварищи. Вернее, те, кто бегает прямо по земле, вроде этих, кто сейчас в больнице. А потом попробуйте все же немного подумать. До свидания. — Папа Понедельник снова отключился.

А тем часом в другой части города готов был биться головой об стену Халиф. Полученная информация, в том числе, передача разговора с Папой Понедельником, была неразрешимой задачей на сей момент. Отравление чем-то медленнодействующим? Пролонгированный яд? Кто им его давал? Где? Когда? Они же не буржуа из парижского, средней руки квартала, которые кушают в одном и том же кафе или ресторанчике поколениями. Дистанционная инъекция? Как снотворным по зверю? Вряд ли. Проверить надо, опрашивать этих полутрупов смысла нет, они не вспомнят, но результаты анализов крови и прочих выделений он получит через час.

Через час он их и в самом деле получил. Ничего.

— Забавно, — резко взял себя в руки Халиф, поняв, что настоящая драка только-только начинается, — что день грядущий мне (он сделал ударение на слове «мне») готовит? И что это такое? НЛП посредством касания? Или он что-то им впорол, когда бил? Но анализы чисты. НЛП физического воздействия? Спецслужба? Чья? Сионских мудрецов? НЛП, НЛП… Сектанты могли бы попасть под такое, но они не сектанты. Их ничего не связывает, кроме рода деятельности. Сектанты… НЛП… Сектанты… Секта… Сектант… — он крутил слова и так, и сяк, порой это помогало. Не помогло. — Хорошо. Если я не могу найти этому научное объяснение, значит, его нет. А если есть, то никто бы не стал размениваться на такую мелочь, как эти людишки, да еще и с такой помпой. Нет. Сектанты — или… Сектант? Чего добиваются сектанты? Что делают вообще? Служат, вот что. Служат, служки, служить, услужливо, нет, служение, чему или кому, во имя кого-то, или чего-то, или…Сектанты или служки. Прекрасно. Так чего хотят сектанты? Или служки того или иного рыцарского ли, церковного ли, магического ли ордена? Статуса? Папа Понедельник, как он сам сказал не так давно, не нуждался в признании. Посвящения. Верно. Знаний, которые они не получат больше нигде. И никто, кроме них, его, такого важного и бесценного, не получит. Судя по всему, знания этот человек получил еще те. Это не светлый эликсир мира и добра. Это тьма.