Кукловод. Кровь Солнца - [22]

Но как же это было больно!

12

— Что вы на это скажете, Халиф? — Отзвуки недавнего веселья еще бурлили в голосе Сергея Прокофьевича и, к удивлению Халифа, веселье было искренним. Он поднял глаза на шефа и тот вдруг понял, что в комнате, где только что на разные лады заливались смехом самые разные люди, Халиф даже не улыбнулся. Сергей Прокофьевич моментально настроился на серьезный лад.

— Я скажу, Сергей Прокофьевич, вот что, — начал Халиф.

Предшествовало этому разговору следующее. Ровно за неделю до первого захода Рамон взял телефон, позаимствованный у искалеченного негра, и позвонил по самому, как он выяснил тогда, главному номеру в списке чернокожего Сильвера.

Телефон в кармане Сергея Прокофьевича, любившего неопасный юмор и неопасные для него шутки, заиграл в кармане известную мелодию из старого сериала «Рабыня Изаура» — именно она стояла у него на номере чернокожего торговца кокаином. В комнате, где он и сидел в кресле, во главе длинного темного стола натурального дерева, находилось еще пять человек, родственных ему по профессии, а проще говоря, руководители среднего звена, совершенно седой и необычайно бледный человек, сидевший не за столом, а в углу, сбоку от кресла хозяина, а также Халиф, спокойно сидевший от Сергей Прокофьевича справа и пивший чай.

Встреча носила рабочий характер, а на повестке стоял и вопрос, разумеется, о странном мордобойстве, внезапно обрушившимся на их подчиненных. Странная эпидемия, казалось, стихла, о чем не преминул упомянуть Сергей Прокофьевич Халифу, а тот лишь отрицательно покачал в ответ головой, не сказав ни слова. Он мог себе такое позволить, так как среди людей недалеких слыл человеком, хоть и не от мира сего, но вызывающим некоторый подсознательный страх, а у людей сведущих, которые, собственно, тут и пребывали, пользовался слишком большим уважением, и ценность его была неоспорима.

Тут-то и запела трель благородная «мобилка» Сергей Прокофьевича, тот досадливо, знаком, попросил людей помолчать и нажал на кнопку.

— Включите громкую связь, — внезапно сказала трубка незнакомым голосом. — Я не собираюсь обзванивать всех ваших ублюдков, что сейчас сидят рядом с вами.

— Ты, Лумумба, не рехнулся ли там, часом? — Зло спросил Сергей Прокофьевич, — мы тебя не в больницу «Красного креста» свезли, кажется, там должен быть нормальный уход?

— Включите громкую связь, или я и в самом деле, обзвоню каждого по отдельности. А чтобы лучше дошло, сообщаю, что я звоню со двора привилегированного учебного заведения. Дальше объяснять, или вы все же не зря там пока за главного?

Сергей Прокофьевич соображал, разумеется, моментально. Учебное заведение значило одно — дочь. Его единственную дочь. Он нажал на кнопку и дал громкую связь. Пока он будет слушать, а потом решит, что делать. Чтобы не хотел сказать этот странный человек, он уже знал достаточно много.

— Я бы сказал «Привет по кругу всем достойным», но достойных там нет. Громкая связь включена? Пусть каждый подаст голос. Я знаю, сколько вас там. Быстро. — Приказала трубка. Сергей Прокофьевич кивнул головой и люди в комнате, каждый на свой лад, отозвались, в основном, ограничившись междометиями.

— То, что я скажу, вас рассмешит. Я уверен в этом. Я, скажем так, для того и звоню — дать вам возможность от души посмеяться в последний раз, — голос был спокойный, ровный, слышался в нем некий неуловимый не то акцент, не то легкий дефект речи, пока понять было сложно.

— Говори, — велел Сергей Прокофьевич, — а заодно имей в виду…

— Тихо, тихо, я знаю весь набор про «упавший волос с головы», оставьте его при себе. И усвойте, если еще раз позволите себе обратиться ко мне на «ты», я обижусь и повешу трубку. Совсем. Вам доступна моя мысль?

— Говорите, говорите. Послушаем, — благодушно усмехнулся Сергей Прокофьевич. Но мозг его работал в этот момент в аварийном режиме, главное, что следовало сделать сейчас — не дать вырвать лидерство в этом разговоре даже на миг. Даже при таком сучьем, гнилом раскладе, потом можно будет разобраться. Итак, это он разрешил говорить.

— Прекрасно. Так вот. Ваши тринадцать уродцев получили по заслугам, — гордо сказала трубка.

И тут комната взорвалась тем самым смехом, о котором уже упоминал звонивший, который спокойно пережидал веселье.

— Все хорошо, не стесняйтесь, я разрешил вам посмеяться. Дальше. Я звоню сообщить, что я решил удалить из города весь организованный и особенно опасный криминал. Совсем. Сюда войдут наркотики, работорговля, проституция, торговля оружием, детьми, органами, коррупция в госаппарате и в органах правопорядка. Мне надоело ваше присутствие в этом городе, — отчеканила трубка. — Если опять не все ясно, уточню — я начал войну.

Снова грохнул хохот, смеялись от души, а заодно, что греха таить, давали выход напряжению, поневоле возникшему в начале разговора.

— Прекрасно, нервы у всех в порядке, то есть, шалят. Вам кажется, что это смешно? — Спросила трубка.

— Я думаю, что избиения наших торговцев мы как-нибудь переживем, — снова усмехнулся в комнату Сергей Прокофьевич. — А в чем смысл войны?

— Странно. Я думал, что за угодливость и кумовство продвигают только в госаппарате и в правоохранительных органах. У вас, бандитов, я думал, для того, чтобы занять ваше место, Сергей Прокофьевич, нужен еще и ум. Я же сказал, что мне нужно. Я начал. А вы решайте.