Кукла в волнах - [35]

— Ты уже слышал? — спросил он, хмурясь, — чертовщина какая-то. Зачем мне это надо?

— Вот и я думаю о том же — абсолютная подстава. Зажигалку ты утерял, на том и стой.

— Нет, он не просто её утерял, — раздраженно кричал в кабинете майора Шахно резким баритоном особист, прозванный мной царем Борисом. Как впоследствии я уточнил, фамилия у него была Кравченко.

Его коллега уехал в Ростов отчитываться перед вышестоящим начальством, и потому Кравченко был один.

— Разве можно такую вещь утерять? — продолжал настаивать на своём особист, — это ведь не простая зажигалка, приметная.

— А вы не допускаете случайности? И потом, слишком это подозрительно. Терновой мне сказал, что утерял зажигалку в курилке, а она обнаружилась возле самолета, — заметил я, — словно кто-то специально хотел его подставить? Или тот, кто взял зажигалку и есть человек подбрасывающий шарики. Сам же её и утерял на старте.

— Не умничай, старлей! — быстро глянул на меня Кравченко и вновь обратился к Шахно, — Терновой, я думаю, действовал не один. Скорее всего, потеряли зажигалку его сообщники, потеряли случайно. Здесь ваш замполит прав.

— Да зачем Терновому это надо? — хмуро спросил майор Шахно, — зачем нужно лейтенанту Терновому выводить самолёты из строя?

Шахно закурил. Чувствовалось, что Кравченко он абсолютно не боится, и я даже зауважал нашего начальника комендатуры.

— Он обиделся за что-то и это подлежит выяснению, — безапелляционно заявил Кравченко, — не знаю на что или на кого. Но мы это выясним! Пока я попрошу вас взять у него объяснительную по факту утраты зажигалки. Пусть напишет подробно: где, когда, при каких обстоятельствах, кто был поблизости. Объяснение пусть пишет немедленно. Мне надо докладывать в Ростов.

Оставив нас в некотором замешательстве, особист, тяжело ступая по деревянным доскам, вышел из комнаты Шахно.

— Да, вот такие и расстреливали народ в 38-м, — пробормотал майор, — все они говнюки, только знают, что лезут куда не просят, вмешиваются во всё, подставляют людей. А потом за это получают звездочки. Думаешь, чего Кравченко суетиться? Я его знаю давно. Видимо, пообещали майорскую должность в Каче[14], вот он и рвет задницу. Одного не пойму, каким боком здесь Сергей замешан?

— Это могло быть случайное стечение обстоятельств, — предположил я, — Сергея я знаю с момента его прибытия к нам в часть. Парень нормальный. Любит девчонок, но ведь это не преступление, тем более что он комсомолец, а не член партии.

Начальник комендатуры задумчиво потер лоб:

— В любом случае его надо вызывать и брать объяснительную. Знаешь что, займись-ка сам этим блядством. Чувствую, что нам придётся еще много объясняться и отписываться, — и он длинно и забористо выругался матом.

Сергей Терновой ожидал, что от него потребуют каких-то объяснений и потому, без лишних слов, выполнил мою просьбу. Он взял лист, в нескольких словах описал обстоятельства утраты злополучной зажигалки. Через дневального по автопарку я отправил его объяснительную записку Шахно, понимая, что на этом разбирательство не закончится.

Колесо событий набирало ход и продолжало ускоряться, причем не в пользу Сергея. Обстоятельства складывались таким образом, что если в ближайшее время не будет найден настоящий виновник, то им окажется зампотех. Вернее, будет назначен, поскольку так проще.

Возле ворот автопарка стоял и курил Вова Приходько.

— Замполит, приехал из Новолиманска? — спросил он, будто не видел меня лежащим до этого в кровати. Его глаза смеялись с обычным прищуром. — Чего такой хмурый? А, знаю, Лидку бросил, а с Илоной не получается. Тогда хоть утешься у «Пепси-колы». Ну что, вечером алё-малё? — Вова щелкнул пальцами себя по горлу, как обычно изображают выпивку.

— Да брось, ты? — беззлобно отреагировал я, — теперь не до веселья. С Терновым разбираемся…

— У, суки! — прапорщик сплюнул, — погоди, попадутся они мне. Я им за Серёгу яйца оторву и скажу, что так и было.

— А ты что, думаешь их много? — спросил я, подразумевая конечно, не яйца особистов, а «диверсантов».

— Чёрт их знает! Во всяком случае, для разборок с этими гадами возьму с собой десантуру — Андрюшку Гуторина. Уж думаю, вместе мы с ними разберемся. Я им устрою аллес махен пиздец цузамен!

— Да я тоже бы поучаствовал, — поддержал я его идею, — только беда в малом — их ещё найти надо.

— А вот тут, Михалыч, ты покумекай. Ты же не старший лейтенант, а старый. Голова у тебя большая, шестидесятый размер фуражки носишь, должен что-то придумать.

— Легко сказать! — отвечал я, уже на ходу, отправляясь в сторону аэродрома, благо до КДП было несколько сот метров.

Навстречу мне попалась наша машина — бортовой «Урал», которая везла официантку, кормившую обедом руководителя полетов на КДП. За бликующими на солнце стеклами мне абсолютно не было видно, кто сидел внутри. Когда машина, оставляя за собой плотный слой поднятой в воздух песочной пыли, почти поравнялась со мной, она внезапно остановилась. Дверца «Урала» открылась и на землю легко спрыгнула Илона.

— Привет, Витя! — она радостно улыбнулась, как улыбаются человеку, которого с нетерпением ждали, — как съездил?