Куда ты скачешь гордый конь… - [4]

– Что народ говорит? – спросила Малка.

– Народ много чего говорит. Говорит, что извели род Рюриков. Потравили всех. Дмитрия, сына Ивана Грозного царя, мятежники растерзали как Христа Спасителя. Разве что не распяли. Сына его, Ивана Вороненка, невинно убиенного младенца чистого Богородица к себе забрала. Теперь они оба святые и смотрят на Русь с белого облака. А в правду тех слов, кажну ночь на месте Лобном загораются две красных поминальных свечи. И как их не гасят и сторожа не бдят, вот как началось со дня Покрова Богородицы, так кажну ночь и загораются, и ничего их не остановит, то праведные души последних Рюриковичей ждут, когда на землю Русскую законный государь возвернется. Вот так народ говорит, – он замолчал. Пошарил глазами у костра. Хозяйка протянула ему ковш с отваром, – А еще народ говорит, что с Бора на Москве пропал Велесов валун, на котором капище стояло Ярилово. А это, мол, не к добру, мол, Боги отвернулись от нас, особливо Богородица. А посему пока она покров свой над Русью опять не подымет, не будет возврата государя законного. А поднимет, вернется тот Гром-камень и встанет на нем новый Мономах.

– А ждет народ-то? – берегиня не дождалась ответа, – Народ-то ждет законного государя?

– Так ему все одно, что есть государь, что нет, – удивленно вскинул голову старший Угрюм, – Смута! Какой там народ!

– Дмитрием Москва поднялась – Дмитрием и опустится, – о чем-то своем вслух подумала она, – Все, поняла, спасибо братцы, отдыхайте. Скоро забегу, проведаю.

Малка погладила кошку, вскинулась на коня и умчалась за Мост Грани в Беловодье.

Вкруг Белого озера жизнь шла размеренно, своим чередом. Изредка куда-то пропадали то Гуляй, то Микулица. Иногда отъезжал Роллан. Раймон и Старец почти никогда не покидали своих садов и белых чертогов. Сибилла тоже последнее время проводила в кругу Жриц Забвения и старых подруг из храмов Артемиды и Афродиты.

Иногда пропадала Жанна. Говорила, что ездит к валькириям и враврониям, оттачивает боевое мастерство. Во всем ее облике появилось что-то рысье. Она и раньше-то была похожа на дикую кошку, а сейчас стала ну просто вылитая лесная рысь. Всем своим рыжим обликом, стелющимся шагом, вкрадчивыми движениями, даже раскосыми глазами, в которых все больше и больше стал проблескивать зеленый кошачий огонек. Не хватало только острых когтей спрятанных в мягкие пушистые лапы.

Одна Малка дальше Моста Грани не удалялась и даже не хотела этого. В один из похожих друг на друга дней она решила прогуляться в дальний сад, раскинувшийся на склонах обступавших Беловодье гор, где, как раньше на Волшебном острове Раймона, на отвесной скале стояла беседка, а в ней звучала Эолова арфа.

Она пошла пешком, зная, что торопиться ей некуда. Неторопливо поднялась по склону, раздвинула кусты роз и жасмина и, отыскав незаметную тропку, побрела к беседке, на зов мелодии, наигрываемой ветром.

Села в беседке на низкую скамейку и распустив длинные косы начала расчесывать их гребнем в виде полумесяца, подарком, когда-то полученным от самой Мараны Темной Богини. Оглянулась вокруг. Под ней расстилалось все Беловодье – край Мудрецов и чародеев.

Она задумалась, сколько же она уже здесь? Не меряно, если судить по тем новостям, что принесли ей Угрюмы и серая тень. Там на Руси войны и мор, пожары и смута. Меняются цари, государи. Рушатся веры, и проходит безверие. Ее не трогало ничего. Она знала, что род, который она хранила, прервался и Доля ее, там в Яви, окончена. От новости, что Дмитрия подняли на копья, а Вороненка порубили, у нее даже сердце не защемило. Все это она знала заранее, как и то, что Малюту, последнего из рода, растерзают в Казани. Одно только порадовало, что по старому обряду, по старым верам, предали тела огню, а пепел развеяли по ветру, Перуну и другим Богам в утешение.

Она даже не услышала, а почувствовал всей кожей, что кто-то идет к беседке. Дуновение ветерка ударившее ароматом трав и цветов подсказало – Артемида.

Богиня была не одна. С ней шла, увиденная в прошлую их встречу, Золотая Богиня. Малка повернулась навстречу им и привстала со скамейки, приветствуя.

– Сиди, сиди девонька, – остановила ее Артемида, – Скучаешь?

– Да нет. Отдыхаю. На мир смотрю. Воздухом свободы дышу! – она улыбнулась своей покровительнице.

– В этом ли воздух свободы!? – спросила Золотая Богиня, и Малка вспомнила ее имя – «Свобода» и повернулась к ней ответить.

– Подождите, – Артемида обращалась к ним обеим Малке и Свободе как к равным, – Подождите обе. Слушайте, я вам расскажу байку.

Глава 2 Новая доля

Женщины отдают дружбе лишь то, что берут взаймы у любви.

Шамфор.

Голос Богини полился ровно и спокойно, будто по камням зажурчал весенний ручеек. Но не тот звонкий и веселый, с которого начинается весенняя распутица, после долгой и снежной зимы, а тот спокойный и полноводный, что несет свои воды в долину в дар такой же полноводной и широкой реке. Обе спорщицы сели на одну скамейку и слушали Артемиду. Мать-Природа начала издалека.

– Давным-давно, так давно, что оливы в Гефсиманском саду. Да, да в том самом Гефсиманском саду, что в Новом Израиле в граде Иерусалиме. В том Новом Израиле, где ты Малка, – она улыбнулась ведунье, – Была с Андреем Боголюбским на ученье у братьев храмовников. Так вот, когда оливы в этом саду, были еще кустиками, а в Храме на скале жили не братья храмовники, а правил службу первосвященник. Тогда в Святом городе Иерусалиме, который тогда и городом было назвать трудно, так поселение вокруг Храма. Вот там, подле Храма, жил поживал Древний Мудрец. Все его ученики, да и не только ученики, но и все люди вокруг звали его просто Цадик, то есть «праведник», но ученики между собой звали его Учитель Праведности. Учеников же его люди, жившие в этой стране, называли ессеями, странным таким названием, которое обозначало и «молчаливые», наверно за неразговорчивость их, и «исцеляющие» за умение облегчить страдания заболевшему, а чаще всего понимали под этим названием «благочестивые», за святость их и служение своему Богу. Сами же себя называли его ученики «Сыновьями Света».