Куда ты скачешь гордый конь… - [2]

– Зачем пожаловал, – Малка продолжала гладить кошку, успокаивая.

– Да вот решил, что сороки в такую даль не долетят, а новостей полна торба.

– Может они мне и не к чему? – Малка склонила голову набок и в ее синих, как лесные озера глазах промелькнули давно забытые хитринки.

– Так я думаю, ты сюда не совсем, чтобы в гости к Угрюмам ездишь? – тень спокойно присела на траву рядом.

– Ну, говори, коли принес. Высыпай свою торбу, – Малка отпустила кошку и та растворилась в высокой траве.

– Народ бает, что когда родился у царя Ивана Грозного последний сынок Дмитрий, царева ведьма, черная игуменья, завернула его в свою рясу и отнесла на Боровицкий холм на капище Яра. Там старый Велесов волхв Вакула нарек его именем Яра и посвятил его Яриле, а затем положил на Гром-камень, что лежал Алытарь-камнем на капище том…

– Зачем? – спокойно спросила Жрица Артемиды, прекрасно зная, что Дмитрия она к Гром-камню не носила.

– Затем, что бы силу в него Гром-камень дал,…а мальчонка с камня упал, … народ тогда баял, что это к концу рода Рюрикова.

– А чего байки-то вспоминать, – также спокойно спросила девушка, – Знамо дело закатился род Рюриков. Дмитрий и был последним из рода. Вот ты мне новость-то принес, – она начала терять интерес к гостю.

– Это не все. Когда мятежники подняли его на копья лет двадцать спустя, в мае в Москве ударили такие холода, что вымерзли не только все хлебы и плодовые деревья, но и трава на полях. Народ баял, что это ведьма отомстила…

– Народ что забыл, что мстят Аринии, а не ведьмы в монашеском облике? – Малке становилось скучно, она отвыкла от побасенок и сказок.

– Но вот когда на третью ночь, – невозмутимо продолжал гость, – Тело бросили на Торгу, ровно в полночь в изголовье и в ногах его встали огненные столбы. Сторожа пришли в ужас и донесли боярам. Те приказали увезти убиенного за ворота города и бросить там. Когда тело увозили, поднялась ужасная буря, которая шла за телегой покойного. Она сорвала крышу с башни на Кулишках, пробудив героев поля Куликова, а у Яузских ворот подняла из земли мертвецов Мамая. А они едино пошли за гробом этим…

– Это Марановы детки шалили, – зевая, заметила ведунья.

– Не похоже, – теперь невозмутимо отвечала серая тень, – Когда тело предали огню по старым обычаям, над костром летали два голубя. Даже мятежников охватил ужас, и они призвали старых колдунов. Чародеи вырезали сердца у коней и младенцев из чрева женщин и закапывали вокруг того места, чтобы оградить себя от мести Яра…

– Мракобесы и выродки! – Малка резко встала, показывая, что разговор ей не интересен.

– Но в тот же день Гром-камень. Камень Велеса, что лежал на Бору и хранил Москву – пропал! – тень точно рассчитала концовку.

– Что!!? Гром-камень пропал с Бора!!? – берегиня Руси резко обернулась, – Куда?

– А кто же его знает. Народ бает, что ведьма, та, что Рюриков берегла с собой забрала, и не будет теперь счастья на Русской земле, покуда камень не вернется назад.

– Кто на троне? – резко и коротко спросила Малка.

– Романов, – так же коротко ответила тень.

– Через неделю я буду здесь. Найди мне все об их роде. Все, еще до прихода Схария. Спасибо за новости. До встречи.

Тень пропала также неожиданно, как и появилась. Малка быстро оделась, подозвала Угрюмов.

– Рыском по земле. Неделя вам сроку. Все вынюхать. Выведать. Хочу знать, чем народ дышит. Неделя вам срок, – вскочила на коня и направила его к Мосту Грани.

Спустя неделю на том же месте она ждала своих гонцов, помешивая угли в ярко горящем костерке. Первой появилась серая тень. Тихо присела с другой стороны костра. Начала как будто только минуту назад прервала свою речь:

– Был в Прусских землях в Полабской вотчине в незапамятном году воевода Видевут, – Малка удивленно вскинула ресницы, на тихо говорившего гостя, но не прервала, – Было их два брата Видевут и Брутен. Приплыли они на лодье по морю к устью речки Вислы во главе своей дружины. Вудевут был воеводой, а Брутен жрецом. Основали там свой стан и поставили Храм. Храм трем Богам. Патолсу – старцу с белой бородой богу Нави, Потримсу – юноше безбородому богу Прави, и Перкунасу – витязю богу Яви. Зажгли знич на Ромове. Брутен стал в том Храме Кривее-кривайтисом главным кривичем – жрецом главным, и посадил священный дуб, под которым положен был Алатырь – камень, что с собой с родины привезли. А Видевут стал в том уделе князем и пошли от них народ пруссы. Прапор у них был с триадой тех богов и на священном дубе тоже тех трех богов личины.

– И пошто ты мне про прусских и полабских словен рассказывал? – спросила Малка, – Поскорее нельзя что ли?

– Скоро сказка сказывается, а мы с тобой корни копаем. Корни они у родов, как и у деревьев, глубоко в землю ушли от чужого глаза. Ты слушай, – он монотонно продолжал, – От того князя, конунга Видевута ведет род свой Камбил Дивонович Гландал, что еще при Невском Александре подался легкой доли искать в наши земли. Служил то ли в Орде, то ли в дружине княжеской под именем Иван,…а вот сын его Андрей получил прозвище Кобыла…

– Ты мне про все клички, что на Руси ходят, рассказы будешь рассказывать? Ты еще вспомни, кого у нас на селе жеребцом кличут? – улыбнулась ведунья.