Куда пропали снегири? - [7]

-   Скорее! Задыхается...

В чём был - на улицу. Бежал по посёлку, никого не видел, хотя его видели многие, почтительно уступали дорогу, смотрели вслед. Он знал, что может не успеть, он сразу понял, что это такое.

Каждая минута дорога. Дома билась в истерике Леночкина мама, Леночку сводили судороги. Два мок­рых полотенца, массаж...

-   Помогите мне!

Но мама не помощница, отец тоже. Зажав волю в кулак, к доктору подошла бабушка. Как долго тянет­ся время. Как быстро оно летит. Пульс не прослуши­вается. Почти...

-   Бегом в ванную, несите мокрое полотенце.

Слабый, совсем слабый пульс. Массаж сердца. Ру­ка совсем занемела, он не ощущает её. Крошечный ко­мочек в его больших ладонях. Надо сделать искус­ственное дыхание. Доктор склоняется над девочкой, пытаясь приоткрыть её маленький ротик. Когда она открыла глаза и виновато как-то улыбнулась, он го­тов был засмеяться от счастья, но он от «счастья» -заплакал. Он и сейчас слегка отворачивается и протя­гивает мне Леночкину фотокарточку:

-   Красавица, правда? Всё у нас хорошо.

Когда Леночка вырастет, родители обязательно расскажут ей, как доктор Великородов выцарапал её из лап смерти. А когда сама Леночка станет мамой, она расскажет об этом своим детям. И внукам расска­жет. И если кто-то из них вдруг надумает пойти в ме­дицинский, она совсем не удивится: может, это насле­дственное, ведь в её жилах течёт докторская кровь.

Год назад Великородов вздохнул свободно: амбу­латория приобрела наконец старенький автомобиль, и теперь ему не надо бить ноги по поселковым больша­кам. Полгода назад автомобиль украли. Увели прямо из-под окон амбулатории. Говорит об этом как о пре­дательстве.

-    Все в посёлке знают, что без транспорта мы как без рук. У всех дети, не дай Бог что случится, бывает, каждая минута дорога. Ведь свои, не чужие позари­лись. Или у них детей нет?

Тогда он закрылся в спальне', долго лежал, смотрел в потолок. Не хотел никого видеть. Жена испугалась:

-    Тебя, Сергей, предали. Уходи, без работы не ос­танешься.

Оно так, конечно. Только ведь предали двое-трое, а остальным он нужен. И опять шагает он, «безлошад­ный», по поселковым тропинкам, обходя лужи, поспе­шая по вызову. Купить бы старую какую колымагу, лишь бы колёса, лишь бы не на ногах, но покупка эта в амбулаторном бюджете не значится, а из оклада участкового врача даже на велосипед накопить невоз­можно.

Редчайшее сочетание - детская душа и мужской ха­рактер. Как правило, одно исключает другое, но если уж уживаются вместе два этих качества, то рождают удивительный человеческий тип. Этот тип способен жить в современных условиях, не ломаясь, но и не пе­реступая за черту совести. Редкий тип. Великородов яркий его представитель.

Его жизнь на виду всего посёлка, ничего не остаётся здесь незамеченным. Ни новые джинсы, купленные к именинам, ни мешки под глазами после пережитого предательства. Знают здесь и его историю с квартирой. Долго Великородовы ютились по углам. Дочка подрас­тала, а очередь на жильё вальяжным шагом, не торопясь, продвигалась к прекрасному далёко. Ходил. Напоминал. Обещали. Но вот сдали новый дом, но что-то там не рас­считали, не предусмотрели - в другой раз, в другой раз уж обязательно... Но и другой раз не приблизил их к но­воселью. Опять сдаётся дом. Опять списки не украшает фамилия участкового педиатра. «Всё, решил- уйду!» Хороший друг, который до сих пор помогает, хотя и стал «новым», нарисовал картину достойной жизни, при ко­торой дети будут сыты, жена довольна, а сам он ощутит себя в кои веки кормильцем, главой семьи. Возразить было нечего, тем более сдали дом...

-   Я ухожу, - пришёл он к чиновнику в поссовет. -Меня опять обманули с квартирой. Я не мальчик. Как буду смотреть в глаза детям?

Конечно, чиновник знал цену доктору Великородову. Конечно, знал. Он набрал номер, с кем-то мило по­калякал, как бы между прочим, посетовал, что опять остался участковый доктор без жилья и надо что-то придумать...

-   Всё, иди за ордером, квартира твоя. И работай, не выдумывай!

Сергей Владимирович не верил своим ушам. Он представил, как торжественно объявит своей жене, что скоро у них новоселье, что у детей будет своя комната, что они купят красивую мебель. Он столько ночей не спал из-за жилья, он столько здоровья угробил в поселковых кабинетах, он столько пере­страдал и переунижался. И вдруг так, походя, под смешки о погоде...

-   Нет, — сказал он твёрдо. - Я ухожу.

-   Ты сумасшедший, - сказали ему по ту сторону стола.

Ушёл. Подрядился в сотоварищи фотографа. Пла­тили неплохо, но вспоминает об этом как о непосиль­ной ноше.

-   Я поддался. Захотелось доказать себе, что могу зарабатывать, если захочу. Но шёл домой, поселковые детки навстречу, а я глаза прячу - стыдно. Сначала взял полставки. Потом вернулся. Врач не имеет права на такие эксперименты. Я до сих пор считаю, что отка­тился далеко назад как врач, потерял форму.

Так считает, пожалуй, один он. Все остальные ду­мают, что такого врача, как в Семхозе, поискать не только в Московской области. Семхозовские дачни­ки, если хоть один раз переступают по случаю порог амбулатории, становятся постоянными пациентами Великородова. К нему едут из Москвы, к нему зво­нят и просят консультаций, к нему с высокими реко­мендациями посылают своих знакомых. Он не отка­зывает никому. Потому что врач. Потому что врач от Бога.