Ужасающий ливень обрушился на поместье Дугласа в Вене, Вирджиния, и безжалостно заливал тысячи тубероз в горшках; Лейси Дуглас еще днем приказала выставить их по краю широкой веранды, и дом утопал в их благоухании.
Прижавшись спиной к массивной двери, облаченная в черный бархат и унизанная бриллиантами, Лейси в полном изнеможении провожала взглядом парад красных хвостовых огней на машинах, удаляющихся по дорожке от дома и растворяющихся во тьме.
Последние из ее богатых и знаменитых гостей уезжали под проливным дождем в своих длинных-предлинных лимузинах. Она и не подозревала, что незваный гость проскользнул через автоматически закрываемые ворота в тот самый момент, когда выезжал один из лимузинов, и сейчас его черная фигура крадется через лужайку, чтобы воровато пробраться к черному ходу.
Лейси целиком была погружена в свои мысли: она думала о себе и о сегодняшнем решении, которое должно было изменить жизнь ее самой и ее сына.
Закончился званый обед в особняке Дугласов. Завтра все газеты будут в очередной раз превозносить ее как гостеприимную хозяйку и образцовую жену знаменитого сенатора Сэма Дугласа. Газеты не упустят ничего: ее изысканная царственная осанка; ее платиновые волосы, великолепное бархатное платье – чудо искусства модельеров, венчающая ее голову бриллиантовая диадема, блестящие гости, ее совершенный дом, ее совершенная жизнь – все будет до мельчайших деталей преподнесено публике и приукрашено. В свете окончательно принятого ею решения эти славословия будут звучать особенно иронично.
Если иной из репортеров и отметит, что ее улыбке не хватает естественности, он не преминет добавить, что в ней есть подлинная нежность, радушие, теплота и сочувствие. Если его острый глаз увидит, что в ее выразительных фиалковых глазах таится тень грусти, он тут же скажет, что мягкая печаль придает ей еще большее очарование. И добавит, что богатство и слава ни в чем ее не изменили, что каждую минуту своего времени она отдает неусыпной заботе о бедных детях, чьим благодетелем является.
Дрожащими пальцами Лейси прикоснулась к холоду оконного стекла, прочерчивая траекторию скользящей по ту сторону окна капли.
Этот дождь никогда не кончится. Боже мой!
Ночной ливень всегда напоминал ей о выпускном вечере и Джонни, о том, что ее жизнь тогда была неизмеримо ярче, чем это жалкое существование в роскошном особняке Дугласов. Той ночью сердце ее переполняли подлинная страсть и невыносимое страдание. Джонни, который и сам натерпелся от своего опустившегося папаши, был с ней удивительно мил, когда понял, из каких низких соображений ее отец отказался прийти на выпускной вечер.
Голос из прошлого – ее и Джонни.
Они только недавно отошли от детства: ему было двадцать один год и он окончил первый курс колледжа; ей исполнилось восемнадцать. Они стояли, не приближаясь друг к другу, в каморке позади великолепного бассейна Дуг. hit работал; оба нервничали. В эту си вел себя особенно безобразно, и Джонни привел ее сюда после выпускного вечера, потому что ей не хотелось идти домой, пока отец не уберется на работу.
Все Дугласы, в том числе и рыжие близнецы, были в отъезде, что, по словам Джонни, было чем-то из ряда вон выходящим, потому что они редко куда-либо выезжали вместе. Но раз уж они отбыли, он безбоязненно показал ей главный особняк и все службы. Проходя комнату за комнатой в этом фешенебельном доме, Лейси чувствовала себя принцессой из волшебной сказки. Как-то в школе она писала сочинение о сенаторе, и, несмотря на рассказы Джонни, она с благоговением относилась к Дугласам. Они обошли дом, и Джонни отвел ее в домик позади бассейна. Хотя все и говорили о Джонни, что он сущий бич для девиц, к ней он никогда не приставал. Они вообще впервые оказались в этой его каморке и оба не могли скрыть волнение, оставшись один на один около его неприбранной кровати.
Она задержалась у дверей в своем белом платье, потом сняла мантию, квадратную шапочку с кистью и бросила их на пол вместе с медалью за отличную учебу. От дождя волосы Джонни были иссиня-черные, как и его темный пиджак.
Двустворчатые застекленные двери были открыты нараспашку, и они слышали шум дождя, отчего им было не так неуютно перед этой кроватью.
Стараясь не глядеть друг на друга, оба внимательно изучали траекторию дождевых капель с той стороны стекла.
Лейси смотрела сквозь падающие дождевые капли на деревья сада.
– Да, вот это дом так дом!
– Дом-то дом, но, насмотришься вот так, как эти Дугласы поливают друг друга и ненавидят, как сатанеют близнецы, готовые убить друг друга, как вся эта семейка может за милую душу переступить через труп, лишь бы получить то, что им хочется, начинаешь сомневаться, что богатство – это так здорово, как расписывают.
Она дотронулась до стекла.
– Куда падают капли, Джонни?
– Думаю, что никуда, но, что верно, то верно, мы не так торопимся, как они, Тростиночка.
– Куда нам торопиться? Успеется.
– Так-то оно так. Да что, если тебе надоест ждать и ты найдешь другого парня?
Он передернул плечами и попытался выдавить улыбку, но она заметила тень, мелькнувшую на его усталом лице, и прониклась сочувствием к нему, потому что он так старался не показать вида, что ему не по себе.
