Кубок Нерона - [7]

— Я не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь, черт подери! Генерал мертв, Мадам сбежала. Какие распоряжения ты получил, никому не известно. Стало быть, нам остается поверить тебе на слово. Денежки тю–тю, а ведь только здесь, в Нью–Йорке, их было сотни миллионов. Картины и другие художественные ценности из резиденции на Парк–авеню исчезли, и в ответе за это ты. Ты был его человеком в Нью–Йорке и вообще в Штатах. Причем мы видели только верхушку айсберга. Как обстоят дела в Сан–Франциско, Хьюстоне и Майами, можно лишь догадываться. Скорей всего, там тоже пусто. Деньги переправлены в Швейцарию, на секретный счет. Возможно, таких счетов даже несколько. Если верить тебе.

— Клянусь головой младенца Иисуса, — тихо послышалось на заднем сиденье. Красный кончик сигареты светляком горел в темноте. — Я тут ни при чем. Несколько месяцев назад генерал приезжал в Вашингтон, чтоб заручиться поддержкой против мятежников, и мы с ним встретились и Пью Йорке. Я получил предельно четкие инструкции. «Реализуй все наше имущество, а деньги положи на мои личные счета в здешних банках, после я сям переведу их в Швейцарию. Только действуй осторожно, без шума». Таковы были распоряжения, и я их выполнил.

Мужчины на переднем сиденье обменялись взглядом.

— Ну–ну, — сказал тот, что постарше, за рулем, достал из внутреннего кармана пиджака продолговатый футляр с тремя сигарами, вынул одну, тонкую, темно–коричневую, тщательно обрезал копчик маленькой золоченой гильотинкой и закурил.

— Коч[12] запретил курение в общественных местах, вы разве не знаете? В такой компании мигом прокоптишься не хуже рыбы. —С этими словами его сосед опустил боковое стекло, не отрывая, впрочем, глаз от заднего сиденья, куда по–прежнему целил пистолет. — Ты что–то все одну и ту же пластинку крутишь, — продолжал он, — и нам это чертовски надоело. Генерал смекает, что мятежники одержат верх, что победа за бандитами. «Спасай все, что можно», — говорит он, продает имущество, выкапывает зарытые сокровища и переправляет все свое добро в подвалы швейцарских банков, где оно лежит под защитой тайны вклада. Твоя скромная задача заключалась в том, чтобы собрать миллионы, остальное генерал взял на себя. И обратное никто не докажет, потому что генерал мертв.

— Вот именно, Марио. Ты совершенно прав. В точности так все и было, и вы это знаете.

— Да? Потому как у монеты есть и другая сторона, верно? Мы не можем доказать, что ты врешь, ведь генерала нет в живых. Но и ты не можешь доказать, что говоришь чистую правду.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказал, — прошипел Марио. — Ты хочешь, чтоб мы тебе поверили, но единственный, кто мог бы нас убедить, мертв.

В машине стало тихо. Дождь усилился. Манхэттен исчез в мерцающей пелене, из темноты доносились отдаленные глухие гудки туманного горна. Рядом жались к земле низенькие пакгаузы, стальные фермы подъемных кранов уходили высоко в ночное небо за цепочкой уличных фонарей по ту сторону причала.

— Значит, по–вашему, когда его убили, я воспользовался паникой и хапнул денежки себе?

— Вот это другой разговор. Именно так мы и думаем, и именно так оно и было, верно? У тебя все полномочия, ты — представитель генерала в Америке и можешь делать что хочешь. И ты решил не упускать случая. Только про нас забыл. — Он медленно поднял пистолет.

— Не надо, — прошептал Карлос. — Не стреляй. Я обещаю.

— Что обещаешь? Поделиться? А эта твоя краля? Пожалуй, не мешает и с ней потолковать, раз ты такой упрямый.

— Она тут совершенно ни при чем. Она ничего не знает. Клянусь!

— И еще золото. Десять тонн золотых слитков, между прочим, они исчезли из Центрального банка всего за две недели до мятежа. Об этом ты, конечно, тоже понятия не имеешь?

— Я что, в карман их положил?

— Черт подери, Хуан. Мы только теряем время. — Щелкнул предохранитель пистолета.

— Спокойно, Марио. Терпение, — сказал человек с сигарой. — Мы еще немножко потолкуем, предоставим нашему другу возможность рассказать все, что ему известно. А если это окажется безрезультатным, возьмем в оборот девчонку. И не забывай: Гудзон — река глубокая. Да и течение в устье будь здоров. Кстати, ты знаешь, что Мировой океан занимает пять седьмых земной поверхности? Там места хватит.

И человек за рулем усмехнулся.

По серым каменным плитам шагали двое, составлявшие весьма контрастную пару. Джорджо Пиндаро было уже под семьдесят; массивная, плотная фигура, но ни намека на тучность. Седые волосы коротко подстрижены, глаза яркие, голубые — они–то и делали его морщинистое лицо моложавым и выразительным. Темно–синее кашемировое пальто не стесняло его движений, шарф из густо–красного шелка развевался на легком ветерке. С виду дон Джорджо напоминал респектабельного дельца или директора банка, который, проведя целый день в конторе, возвращается домой.

Спутника его звали Роджер Ли. Долговязый, худощавый, он годился дону Джорджо в сыновья. Плащ он оставил в машине и шел, вздернув плечи, глубоко засунув руки в карманы, словно защищаясь от холодного ветра. Лицо бледное, усталое, видимо, в последнее время ему не удавалось как следует выспаться. Ветер взъерошил Роджеру Ли волосы, светлая прядь упала на лоб. Он досадливо отбросил ее назад.