Кублерос - [35]

Жил в квартире Центра, выделяемой особо ценным кадрам. Из огромного количества техники и мебели использовал только кровать в углу и шкаф для вещей. И то: все чаще спал, просто кинув на пол одеяло, с удовольствием устраивая спину на жестком после очередного трудового дня.

Через полгода работы к нему пришел человек в костюме – один из тех, с кем он обсуждал операции. Пришел ранним утром, когда Петрович еще завтракал, настраиваясь на будущий день.

– Поздравляю. – сказал человек в костюме. – Вас требует к себе Президент России.

– Ну заебись, че. – не слишком удивился Петрович.

– Прямо сейчас. Идемте.

– Да он охуел. – удивился Петрович. Действительно, было довольно необычно требовать человека к себе, не посчитавшись с его мнением и к тому же прямо посреди завтрака. Впрочем, Петрович не слишком расстроился, ведь на завтрак была обычная яичница, а ее можно было доесть и позже. Но все же он немного недоумевал. – Че он бля, ваще?

– Дело не требует отлагательств. Вам необходимо явиться к нему прямо сейчас. Идемте.

– Ну ладно бля, че. – согласился Петрович, дав понять, что идет одеваться.

Вначале Петрович ехал на машине. В аэропорт.

Потом Петрович летел на самолете. В Москву.

Потом Петрович опять ехал на машине, в секретный объезд московских пробок, прямиком к Кремлю.

Петровича со всеми почестями встретили, дали ряд инструкций и препроводили к длинному светлому коридору который был увешан картинами с Российскими царями и канделябрами. И указали на самую большую дверь в конце, обитую белым золотом. Пока Петрович шел, его шаги отзывались в мраморных стенах Кремля гулким эхом.

Подойдя к двери, Петрович хотел толкнуть резную ручку, но дверь открылась сама и металлический голос вежливо произнес: «Добро пожаловать, Петрович. Президент Вас ждет».

– Ну заебись, че. – на автомате ответил Петрович и вошел внутрь.

И погрузился в привычный полумрак своей квартиры, из которой ушел полгода назад.

Подбежал сонный Заусенец, потерся о его форменную штанину мордой. Удивленный Петрович на автомате наклонился и почесал его за ухом. Заусенец заурчал. А Петрович удивленно осматривал собственную квартиру, из которой ушел полгода назад.

Стоял стол, на нем чашка, наполовину полная чаем.

Та же люстра так же висела, обнаруживая все ту же перегоревшую лампочку, которую Петрович все ленился поменять.

Драные желтые обои на одной половине делали жесткий контраст новым фиолетовым, несколько рулонов которых лежали за мятым диваном. Жена затеяла ремонт.

Тот же шкаф с теми же книгами по правую и по левую сторону. В правой их было больше.

Храп жены, который доносился из спальни, дополнял картину.

За столом сидел человек в белом одеянии. Сидел и читал книгу. Захлопнув ее и отложив в сторону, он встал и включил торшер у стола. Торшер залил гостиную комнату привычным желтым светом и осветил этого человека.

– Доброй ночи, Петрович. – это был тот самый мужчина в костюме, который пришел на первое дело, когда брали завод Петровича. Который и принял Петровича в Антикоррупционный комитет.

Только сейчас костюм был ослепительно белым – и он бы слепил, если бы на него падали лучи солнца. Но сейчас была ночь и костюм освещался лишь торшером Петровича, а потому он был просто очень белым. К груди были пристегнуты государственные награды, на боку висела церемониальная шпага.

– Вы далеко забрались, Петрович и высоко поднялись. Я ценю это в людях и искренне считаю, что каждое стремление должно быть реализовано, особенно то, что идет на благо Родины. И самому человеку, разумеется. Ведь как частью блага Родины является благо человека, так и благо человека есть неотъемлемая задача нашей Страны. Что благо для человека, то благо и для остальных, и для Родины в том числе. Вы согласны?

– Ну дык бля. – оправился от первого удивления Петрович. Но прояснить ситуацию все же стоило – Че за хуйня?

– Позвольте представиться. Я – Президент. И я очень рад, наконец, познакомиться с вами вот так – так сказать, без масок и прелюдий! Вы и в первый раз произвели на меня превосходное впечатление, но сейчас можно не только насладиться беседой, но и поговорить предельно откровенно.

– епта, ну давай. Только пизди внятно. – согласно кивнул Петрович.

– Начну сразу. Я впечатлен Вашей работой! За полгода вы вплотную подобрались к разрушению того, что я создавал долгие годы – почти всю основу механизма, позволяющего детально осваивать новые горизонты, воображаемые границы которых кропотливо возводились всеми моими недалекими предшественниками. Это еще никому не удавалось и поэтому – я подчеркну – только поэтому Вы еще живы. Я искренне лелею надежду, что в будущем мы будем работать вместе.

Суть сказанного дошла до Петровича сразу, а вот среагировать на это он смог только через минуту размышлений – очень уж неожиданной была ситуация.

– Да ты охуел! – в итоге возразил он Президенту. – Россию спасать надо!

– Так мы ее и спасаем. – терпеливо ответил Президент. – Как я уже говорил, благо России есть благо каждого его человека. И, заботясь о своем благе, я забочусь о благе России, а как же иначе? – Он подошел на несколько шагов к Петровичу, заслонив свет торшера и погрузив свой костюм в мягкий полумрак. – А то, что я обтекаю имеющиеся законы – так это дело уровня мышления! Мое куда выше, чем все законы, которые были и будут написаны, а, значит, я и живу на куда более высоком уровне, чем любой, самый хитрый кодекс! А, следовательно, я – выше кодексов!