Кублерос - [21]

Теперь уже я Зверь. Энергия струится по всему телу, а сумасшедшее, дикое веселье льется через край. Я мчусь по коридору, вижу спину Васьки впереди и рычу от того, что не могу допрыгнуть до него одним прыжком.

"Какой же ты слабый, человек!" – яростно зарычал я сам на себя. – “Мясо – оно и есть мясо!”

Из двери в конце коридора перед нами показалась охрана здания. Долго же соображала. Что-то крикнули, они побежали нам наперерез.

Васька только ускорился. Когда ты Зверь, ты не ведаешь страха, не видишь границ, а любая преграда – лишь маленькая досадная помеха на Твоем пути. На слабости ты рычишь, и они отступают, а у своей силы пределов не видишь – и нет их.

Прекрасно быть Зверем!

Метров за пять до охранников, один из которых уже достал дубинку, Васька резко развернулся и прыгнул на подоконник. Еще прыжок – зацепился за открытую форточку, подтянулся – и вот он уже по ту сторону окна. Даром, что паркуром занимается.

Даром, что третий этаж. Через окно я видел, что Васька по карнизу дошел до водосточной трубы и уже по ней полез вниз на тратуар. Ну все, ушел, гад.

Прижавшись лицом к стеклу, я провожал глазами неспешно идущего Ваську, впитывал прохладу с поверхности стекла и ощущал, как колотиться сердце и постепенно сходит на нет адреналин в крови. Зверь возвращался на положенное ему место. Возвращался с неохотой. Но возвращался.

Первый раз это случилось примерно два года назад, когда мне был 21 год с небольшим. Как сейчас помню: иду я домой – мимо реки, которая течет через весь город, чудом оставаясь чистой и без бензиновой пленки. Декабрь, температура около -15. Я кутаюсь в куртку и ощущаю, как в груди сосет мою душу странная пустота. Чего-то хочется, а чего – я никак не могу понять.

А потом я случайно бросил взгляд на реку и остановился. Мне вдруг захотелось… окунуться.

Идиотская, бредовая и не стоящая внимания идея! Через пять я обнаружил, что стою на берегу реки и ищу, куда можно скинуть одежду. Сам себя одернул и напомнил, что вокруг далеко не август. А потом еще раз посмотрел на реку и понял, что окунуться – это все, чего я сейчас хочу, даже если это последнее, что я сделаю в своей жизни.

И что только это и способно заполнить сосущую пустоту в груди. Если же я сейчас просто пойду домой, то эта дыра в груди не затянется никогда!

Потом разделся, кинул одежду на мокрый песок. Секунд десять смотрел на воду и прыгнул, уйдя в ледяную воду по макушку.

Вынырнул из под воды не я. Вынырнул Зверь. Он в пару гребков оказался на берегу, быстро оделся, и рванул домой так, что подошва кроссовок трещала! Не обращая ни малейшего внимания на прохожих, на какие-то заборики и охранных собак за этими заборами.

Минут через 10 бега я устал. Но не устал Зверь! Оценив состояние, он только рявкнул: "Какой же ты слабый, человек! Мягкотелый кусок мяса." И просто продолжил бежать, чуть сбавив темп. Он был способен бежать до последнего – пока тело не измотается и не рухнет ослабевшими мышцами на асфальт, потеряв сознание еще в начале падения. Для него не существовало понятий «отступить», "остановиться" или "я не могу".

Идти до конца – вот был его главный основополагающий принцип. Им он жил.

Несколько раз Зверь останавливался и ревел, наслаждаясь звуком своего рыка, распугивая людей и собак. Просто потому, что он Хотел реветь.

Дома был снова я. Тяжело дыша после бега, мало что соображая, я загнал себя под горячий душ. А потом около часа лежал у себя в комнате, прислушиваясь к собственному дыханию. Только дышали двое: я и Зверь.

Это было похоже на безумие. Теперь у меня было словно два потока мыслей и два способа жить. Два существа в одном теле – Я и Зверь.

Почти что – поскольку на первом плане был все же я – Михаил Арсенов. Зверь стал частью моей личности, частью меня самого – весьма и весьма весомой частью. Но проблема в том, что он и был я.

Я ощущал Его – мог даже спорить, советоваться и слушать его. Но спорил, советовался и слушал я себя – того себя, который смотрел на все с точки зрения Зверя – сильной, гордой, бесстрашной и неподкупной.

И да – мог отпускать его. Не полностью, иначе он разрушил бы мою жизнь – для него не было человеческих рамок. Даже выпуская его – как в этой погоне за Васькой, я подсознательно не давал Зверю сделать что-то, чего бы никогда не сделал я сам – например, убить человека. Либо нахамить тому, кому бы никогда не стал – матери, отцу, и так далее…

Но между тем понимал, что в крайнем случае смогу выпустить Зверя целиком и полностью. Только одному Богу известно, что он может сделать…

Одними из его основным черт были гордыня и эгоизм. Вся его сила была направлена только на него самого. Остальных Зверь словно не замечал. Более того – ненавидел людей – в том числе и меня самого, ведь все люди слабы и имеют наглость в связи с этим ничего не делать! Эта ненависть передалась и мне – в том числе по отношению к собственной слабости. С момента появления Зверя я бегал и отжимался до изнеможения каждое утро. А Зверю все было мало. Мне тоже.

Хотел он только одного – совершенства. Еще большей силы, которая бы стремилась к бесконечности. Он страстно желал быть лучше и испытывал невыносимую ярость и боль из-за того, что слаб – находится в "мягкотелом куске мяса".