Кубинский кризис. Хроника подводной войны - [104]

Настойчивость Келли вызвала большой фурор на борту авианосца, и адмирал то и дело повторял свой вопрос:

— Вы можете утверждать, что это ракеты?

— Конечно же, коммодор, я не могу утверждать, что это ракеты — до тех пор, пока Вестерман не поднимется на судно и не пощупает их. — Ответ Келли только обострял ситуацию.

В конце концов коммодор Моррисон дал командующему ударной группы на «Эссекс» точно такой же ответ, переданный в длинном семафорном сообщении. Потом последовала необычайно долгая заминка, и я продолжал оставаться на мачте вместе со страдающим морской болезнью фотографом. Коммодор собрал свой штаб для обсуждения этого вопроса, а вахтенный офицер увел эсминец на безопасную дистанцию — около ста футов (около 30 м. — Прим. перев.) — от «Дивногорска»; тем временем старпом спорил с «непробиваемым» Джексоном по поводу того, как лучше накормить экипаж, несущий продолжительную службу по якобы «особой морской задаче по приемке топлива». На самом же деле никакой приемки топлива мы не производили, да и подобной задачи не могло быть ни в одном из флотских наставлений, поэтому Джексон непреклонно настаивал на том, что надо ждать, когда все это закончится, а уж потом он накормит всех и каждого. Однако старпом, оказавшийся в плену традиционной заботы о благополучии экипажа любой ценой, упорствовал, а мы к тому времени уже два часа были борт о борт с упрямыми русскими и, похоже, оставались бы в таком положении неопределенно долгое время.

В конце концов проблема прошла по всем инстанциям и дошла до ГК Атлантического флота в Норфолке, министра обороны и Белого дома. Под вопросом был факт выполнения русскими недавнего соглашения, разрешающего американским кораблям производить проверку, подтверждающую, что русские на самом деле вывозят с Кубы свои ракеты. Упорство коммандера Келли, требовавшего, чтобы русские сняли с ракет резиновую упаковку, оказалось для соглашения костью в горле. Борт о борт с советскими судами были и другие американские эсминцы, производившие проверку и фотографировавшие ракеты в такой же резиновой упаковке, но только коммандер Келли потребовал, чтобы русские показали оружие без упаковки.

В конце концов Келли подготовил телеграмму, в которой сжато изложил проблему. С тех пор ее много раз цитировали в публикациях по кубинскому ракетному кризису как пример вопросов, которые не были решены. Келли так описал ракеты, которые мы видели, находясь борт о борт с «Дивногорском»:

«Около шестидесяти футов в длину и четыре фута в диаметром. Напоминает ракету без пристыкованного носового конуса. Имеется сходство с несекретными фотографиями БРСД (баллистических ракет средней дальности). Малый брезент снят. Обтягивающая корпус и подогнанная по нему ткань не снята. Заметны четыре коротких стабилизирующие руля, выполненных по аэродинамической схеме „утка“. Заметен выступ кабелепровода… несмотря на то что внешнее покрытие убрано и очертания объектов сходны с БРСД, тот факт, что объекты остаются прикрытыми обтягивающей тканью, делает положительную идентификацию объектов как ракета проблематичной».

Командующий противолодочной группой «Браво»

Сообщение передано в 0913 по Гринвичу 4 ноября 1962 г.

Это сообщение было передано в адрес командующего Атлантическим флотом с борта авианосца ВМС США «Эссекс», на котором располагался командующий АПУГ «Браво», хотя оригинал сообщения был написан коммандером Эдом Келли.

Проблема в конце концов была озвучена 11 ноября в Пентагоне перед журналистами, которым заместитель министра обороны Розуэлл Джилпатрик заявил:

— Советы объявили, что там сорок две (ракеты), и мы насчитали сорок две вывозимые ракеты… Но до тех пор, пока мы не проведем проверку непосредственно на острове Куба, мы не можем быть уверены в том, что сорок две ракеты являются максимальным количеством ракет, доставленных Советами на Кубу[14].

Тем временем я продолжал находиться на мачте, а Стиву Джексону было приказано организовать питание по боевому расписанию, т. е. кормить команду на постах. Мы все, т. е. те, кого не было на мачте, ели сэндвичи с копченой колбасой и пили кофе. В конце концов меня на время отозвали с мачты вниз, и «непробиваемый» дал мне пару сэндвичей, которые мне посчастливилось самому съесть на высоте восемьдесят футов на площадке обслуживания РЛС «SPS-6», поскольку не было сомнений в том, что страдающий морской болезнью фотограф может принять в себя что-то еще помимо тех нескольких крекеров и апельсина, которые он уже проглотил.

Это была первая из нескольких встреча «Блэнди» с советскими торговыми судами, и возможно, одна из самых впечатляющих. Потом нас послали проверять второе судно, которое называлось «Физик Курчатов». На этот раз нам показалось, что мы знаем, что и как делать, однако в жизни никогда не происходит так, как запланировано. Вместе с Гэри Лaджером я нес вахту на мостике с восьми до двенадцати часов. Предыдущий день был напряженным и полным приключений, а эта вахта поначалу была спокойной.

Мы заметили «Физика Курчатова», который шел на северо-восток со скоростью двадцать узлов. Мы долго догоняли его, и наконец на следующее утро, с первыми лучами солнца, приблизились к нему и во второй раз за последнее время передали сигнал: