Кубик Рубика. За гранями головоломки, или Природа творческой мысли - [33]

В период всеобщего помешательства феномен Куба формировался не кем-то конкретно, а всеми. Куб уже не ассоциировался с моей личностью. Когда я оказался в эпицентре этого урагана, я не сознавал, что, оглянувшись назад, мы будем называть все случившееся не иначе как помешательством. На войне во время сражения солдаты не видят всей перспективы. События происходят слишком близко. Только спустя время или, быть может, с парящего высоко в небесах самолета можно увидеть сравнительно полную картину. Я же находился в эпицентре этого безумия. Но чем именно это было?

Я, как и другие, понятия не имел, что это значит, пока все не закончилось. Я знал лишь одно: я должен быть здесь, там, везде. В июле 1982 года в журнале Scientific American вышла вторая статья Дугласа Хофштадтера о Кубе. Один отрывок из нее давал ответы на многие вопросы, которые мне часто задавали. «В завершение я хотел бы обсудить поразительную популярность Куба, – писал он. – Люди часто спрашивают: “Почему Куб так популярен? Долго ли это продлится? Или мода на Куб быстро пройдет?” Лично я считаю, что история будет продолжаться. Думаю, у Куба есть какая-то базовая, интуитивная, исконная привлекательность. …Я уверен, что Куб, как и кубики в целом, будет процветать. Полагаю, еще долго будут появляться его разновидности, которые обогатят и разнообразят нашу жизнь. Приятно, что игрушка, бросающая вызов разуму, обрела такой всемирный успех».

Похоже, автор статьи был превосходным пророком, настолько точно он предвидел будущее. А я лишь следовал за пылающим хвостом этой кометы.

Однако… последующие события того же года, казалось, перечеркнули пророчества Хофштадтера.

Все закончилось так же внезапно, как началось. В какой-то момент было ощущение, что у каждого есть Куб или он хочет его заполучить. О Кубе писали, снимали, говорили, придумывали новые способы его сборки. А затем к концу 1982 года мир как будто полностью потерял к нему интерес.

В октябре в The New York Times появился официальный некролог, оповестивший о том, что «помешательство скончалось». По иронии, в том же году в Будапеште прошел самый первый – и долгое время остававшийся последним – официальный чемпионат мира по сборке кубика Рубика. Он состоялся 5 июня 1982 года, и в нем приняли участие представители 19 стран. Большинство приехали побеждать. Американцы в качестве награды привезли большой чек. Чек в буквальном смысле физически оказался таким большим, что с трудом помещался в объективы фотокамер. В таких ситуациях я обычно смотрю на часы и жду, когда все закончится.

Этому грандиозному событию суждено было повториться только 21 год спустя. К концу 1982 года казалось, что все построенное нами разваливается. Все шло к тому, что мое маленькое детище окажется вспыхнувшей искрой и потухнет, повторив печальную историю других обитателей Острова Брошенных Игрушек: Камня-питомца, Бини-Бейбис, Пощекочи-Меня-Элмо. У всех были свои яркие моменты, но в итоге все попали в мусорный бак. Конечно, меня это беспокоило. Я не был готов к успеху, но не был готов и к поражению. Но это был не мой провал.

Оглядываясь назад, я понимаю, что та неудача никоим образом не была связана непосредственно с Кубом, причина крылась в подходах к управлению глобальным бизнесом, которые никогда не отвечали требованиям рынка. Производители подделок и копий Куба процветали. Как бы меня ни расстраивали ненадежность конструкции, плохой дизайн и дешевые материалы, порой я восхищался открытой дерзостью этих компаний, особенно китайских, которые попросту крали мой продукт и отправляли его на рынок. И, конечно, цена этих версий Куба была ниже. По мере распространения подделок более дорогая, «официальная» версия томилась на складах грудами нереализованного товара.

Рынок насытился. Куб появился в большинстве домов на планете. Конечно, каждая семья, вероятно, рано или поздно захочет получить еще один или даже несколько для всех своих членов, как детей, так и взрослых, просто нужно время, чтобы выросло новое поколение. Увлечение похоже на лихорадку: жар не может держаться постоянно, иногда он должен спадать. Но во время спада никто не думает стратегически о том, что может произойти через пять или десять лет, в будущем. Сиюминутный спрос требует так много внимания, что все остальное уже неважно.

Все это я вижу сейчас. А когда это происходило, обвал рынка просто сбивал с толку.

Понемногу поступали мои гонорары. В 1982 году для Венгрии «лишние» деньги были весьма необычным явлением. Еще более необычным было то, что я решил пустить свои сбережения в дело. Я открыл Rubik Studio как небольшой кооператив, занимавшийся техническими разработками и дизайном. Я искал подходящее здание для студии и в итоге купил старую церковную собственность. Еще я создал благотворительный фонд для изобретателей и дизайнеров. В нем было две программы. Одна – для изобретателей, которые имели творческие идеи, но не имели мастерской или опыта по поиску партнеров и инвесторов. Другая программа помогала студентам и молодым дизайнерам поехать за границу и расширить для себя мир дизайна.

В период «помешательства» я был вынужден следовать за Кубом. Мне пришлось уйти в своего рода творческий отпуск без сохранения заработной платы в университете. И теперь я снова начал читать лекции.