Куба либре - [26]

– Да! Все ок!!!

– Что случилось, почему ты кричишь?

Он начал меня трясти, старательно размазывая губами помаду вокруг моего рта.

– Потому что я ненавижу! Ненавижу! Ненавижу телевидение! – Слова вылетали из моего рта, и я не контролировала их.

– Почему ненавидишь?

– Просто ненавижу! Ненавижу!

– Но почему, ми рейна?

– Потому что я на нем работала! Потому что оно выебало мою душу!

– Кто выебал? Ми рейна! Кто? Скажи мне?

Он тряс меня так, что я уже ничего не могла сказать, только:

– Те-ле-ви-де-ние.

– Ок. – Он перестал меня трясти, выключил телевизор и сел на кровать, обхватив голову руками. Задумался. – Я не буду смотреть, раз тебе не нравится. Я никогда не включу телевизор, поверь мне!

– Не надо мне твоих жертв! Включай, только тихо!

– Я никогда не включу!

– Ну, вот и отлично!

– У нас на Кубе нет такого телевидения. У нас не показывают клипы, только пропаганду. Это есть только в отелях для туристов. Поэтому я решил посмотреть. Прости меня. Я никогда больше не включу.

– О, господи! Да смотри ты этот долбаный телевизор, если хочешь!

– Не буду. – Он подумал еще немного и добавил: – И никогда не буду покупать телевизор, если ты его не любишь.

– Прекрасно!

Он опять надолго задумался и спросил после пуазы:

– Можно я только ди-ви-ди куплю, фильмы смотреть?

Он долго вертелся перед зеркалом в своем пиджаке. Я, поддавшись его настроению, нацепила все свои бирюльки, после чего мы торжественно вышли из отеля.

Перед тем как сесть в подъехавший кадиллак, Алехандро остановился поболтать с бомжем, сидевшим на лестнице у входа. Протянул ему свой стакан бесплатного рома и заговорил с ним так, словно знал его всю жизнь.

Я с удивлением разглядывала кадиллак «Эльдорадо». Где Педро удалось раздобыть такое авто? Здесь, на Кубе, американские ретротачки встречаются достаточно часто, как в Москве «мерседесы», но такую я видела впервые. Красно-белые крылья кадиллака напоминали хвост огромной рыбины, а пасть радиатора сверкала никелированными клыками.

Бомж, оказывается, знал несколько фраз на русском. Как бы реагируя на мою привычку не замечать оборванцев, он, изящно вставляя в свою речь русские выражения, заявил, что мы очень красивая пара и нам надо обязательно завести много детишек.

Чтобы на моем лице не отражалась вся гамма переживаний, связанная с этой темой, и чтобы не дай бог не увидеть призрак Ванечки, я выработала технологию сохранения спокойствия. В моменты, когда речь заходит о детях, я вызываю в памяти картину: половодье, деревья стоят в воде, я плыву на лодке между ними, и течение такое тихое, спокойное…

Это очень помогает. Я пробовала представлять себе и другие вещи, но стопроцентно работают только деревья в воде.

Где я, горожанка, видела половодье? Не знаю. Видимо, в кино. И моя память крепко зафиксировала эти полезные, релаксирующие кадры. Хвала оператору, который их снял. Они помогли мне расслабиться в самые трудные минуты, спасли от мучительных бессонниц.

Сработало и на этот раз.

Алехандро щедро вознаградил бомжа за хорошую идею из нашего бюджета, выделенного на этот вечер. Стать и сумма бюджета были озвучены следующим образом:

– Ми рейна! Мы поедем в место, где будет много моих коллег. Я хочу, чтобы твои деньги лежали в моем кармане. Я буду платить за все. Надо двадцать куков.

С этими деньгами в кармане он чувствовал себя как небожитель: щедро раздавал чаевые таксистам, официантам и прочему обслуживающему персоналу. Теперь уже не Алехандро, а водитель открывал мне дверцу кадиллака, склоняясь в подобострастном поклоне, швейцар распахивал перед нами двери клуба и провожал на лучшие места. Он посылал мохито за соседний столик вновь приобретенным друзьям и даже умудрился преподнести мне алую розу, эффектно вытащив ее из-за пазухи, словно из сердца.

Для повара он чересчур галантен и слишком точно угадывает дамские желания – тревожно подумалось мне. Как удалось Алехандро так толково распорядиться двадцатью баксами?

На сцене происходит шоу. Сексапильные темнокожие красотки и красавцы вышагивают в лучах софитов, соблазнительно двигая бедрами и бросая на зрителей невинно-порочные взгляды, которые так удаются профессиональным моделям.

– Как ты думаешь, они геи? – спрашиваю, показывая на парочку неотразимых плечистых животных.

– Камон! Почему ты думаешь, что они геи?! – возмутился он.

– Потому что они выглядят, как дорогие геи-проститутки.

Он засмеялся:

– О’кей. Я их знаю. Один гей, другой нет.

– Ты их знаешь?

– Да, это мои коллеги.

– Тоже повара?

Молчание.

– А ты бы неплохо смотрелся на этой сцене.

– Я не проститутос.

– Но ты постоянно заводишь разговоры с дамочками в отеле.

– Ми рейна, у меня много женщин фор фоки-фоки. Но ты у меня одна.

– Что это значит: много женщин для фоки-фоки?

– Если женщина хочет фоки-фоки, я даю ей это и забываю.

– Ах, вот как!

– Это фоки-фоки, это не секс.

– Не вижу разницы между сексом и фоки-фоки.

– Ты, правда, не видишь разницы?! Фоки-фоки это три, четыре часа, за деньги и финито. А вот с тобой у нас секс, это серьезно, мы проникаем друг в друга.

– Ты делаешь фоки-фоки за деньги?!

– Ми рейна! При чем тут деньги! Это не важно для меня. Если тури дают мне деньги фор фак, это ок! Потому что это надо им, а не мне. Они хотят получить фак и уйти навсегда. Очень много вумен тури хотят мой большой пен. И только ты захотела общаться со мной. Ты написала мне э-мейл. – Мой черный Казанова улыбнулся своей людоедской улыбкой.