Куба либре - [26]
– Да! Все ок!!!
– Что случилось, почему ты кричишь?
Он начал меня трясти, старательно размазывая губами помаду вокруг моего рта.
– Потому что я ненавижу! Ненавижу! Ненавижу телевидение! – Слова вылетали из моего рта, и я не контролировала их.
– Почему ненавидишь?
– Просто ненавижу! Ненавижу!
– Но почему, ми рейна?
– Потому что я на нем работала! Потому что оно выебало мою душу!
– Кто выебал? Ми рейна! Кто? Скажи мне?
Он тряс меня так, что я уже ничего не могла сказать, только:
– Те-ле-ви-де-ние.
– Ок. – Он перестал меня трясти, выключил телевизор и сел на кровать, обхватив голову руками. Задумался. – Я не буду смотреть, раз тебе не нравится. Я никогда не включу телевизор, поверь мне!
– Не надо мне твоих жертв! Включай, только тихо!
– Я никогда не включу!
– Ну, вот и отлично!
– У нас на Кубе нет такого телевидения. У нас не показывают клипы, только пропаганду. Это есть только в отелях для туристов. Поэтому я решил посмотреть. Прости меня. Я никогда больше не включу.
– О, господи! Да смотри ты этот долбаный телевизор, если хочешь!
– Не буду. – Он подумал еще немного и добавил: – И никогда не буду покупать телевизор, если ты его не любишь.
– Прекрасно!
Он опять надолго задумался и спросил после пуазы:
– Можно я только ди-ви-ди куплю, фильмы смотреть?Он долго вертелся перед зеркалом в своем пиджаке. Я, поддавшись его настроению, нацепила все свои бирюльки, после чего мы торжественно вышли из отеля.
Перед тем как сесть в подъехавший кадиллак, Алехандро остановился поболтать с бомжем, сидевшим на лестнице у входа. Протянул ему свой стакан бесплатного рома и заговорил с ним так, словно знал его всю жизнь.
Я с удивлением разглядывала кадиллак «Эльдорадо». Где Педро удалось раздобыть такое авто? Здесь, на Кубе, американские ретротачки встречаются достаточно часто, как в Москве «мерседесы», но такую я видела впервые. Красно-белые крылья кадиллака напоминали хвост огромной рыбины, а пасть радиатора сверкала никелированными клыками.
Бомж, оказывается, знал несколько фраз на русском. Как бы реагируя на мою привычку не замечать оборванцев, он, изящно вставляя в свою речь русские выражения, заявил, что мы очень красивая пара и нам надо обязательно завести много детишек.
Чтобы на моем лице не отражалась вся гамма переживаний, связанная с этой темой, и чтобы не дай бог не увидеть призрак Ванечки, я выработала технологию сохранения спокойствия. В моменты, когда речь заходит о детях, я вызываю в памяти картину: половодье, деревья стоят в воде, я плыву на лодке между ними, и течение такое тихое, спокойное…
Это очень помогает. Я пробовала представлять себе и другие вещи, но стопроцентно работают только деревья в воде.
Где я, горожанка, видела половодье? Не знаю. Видимо, в кино. И моя память крепко зафиксировала эти полезные, релаксирующие кадры. Хвала оператору, который их снял. Они помогли мне расслабиться в самые трудные минуты, спасли от мучительных бессонниц.
Сработало и на этот раз.
Алехандро щедро вознаградил бомжа за хорошую идею из нашего бюджета, выделенного на этот вечер. Стать и сумма бюджета были озвучены следующим образом:
– Ми рейна! Мы поедем в место, где будет много моих коллег. Я хочу, чтобы твои деньги лежали в моем кармане. Я буду платить за все. Надо двадцать куков.
С этими деньгами в кармане он чувствовал себя как небожитель: щедро раздавал чаевые таксистам, официантам и прочему обслуживающему персоналу. Теперь уже не Алехандро, а водитель открывал мне дверцу кадиллака, склоняясь в подобострастном поклоне, швейцар распахивал перед нами двери клуба и провожал на лучшие места. Он посылал мохито за соседний столик вновь приобретенным друзьям и даже умудрился преподнести мне алую розу, эффектно вытащив ее из-за пазухи, словно из сердца.
Для повара он чересчур галантен и слишком точно угадывает дамские желания – тревожно подумалось мне. Как удалось Алехандро так толково распорядиться двадцатью баксами?На сцене происходит шоу. Сексапильные темнокожие красотки и красавцы вышагивают в лучах софитов, соблазнительно двигая бедрами и бросая на зрителей невинно-порочные взгляды, которые так удаются профессиональным моделям.
– Как ты думаешь, они геи? – спрашиваю, показывая на парочку неотразимых плечистых животных.
– Камон! Почему ты думаешь, что они геи?! – возмутился он.
– Потому что они выглядят, как дорогие геи-проститутки.
Он засмеялся:
– О’кей. Я их знаю. Один гей, другой нет.
– Ты их знаешь?
– Да, это мои коллеги.
– Тоже повара?
Молчание.
– А ты бы неплохо смотрелся на этой сцене.
– Я не проститутос.
– Но ты постоянно заводишь разговоры с дамочками в отеле.
– Ми рейна, у меня много женщин фор фоки-фоки. Но ты у меня одна.
– Что это значит: много женщин для фоки-фоки?
– Если женщина хочет фоки-фоки, я даю ей это и забываю.
– Ах, вот как!
– Это фоки-фоки, это не секс.
– Не вижу разницы между сексом и фоки-фоки.
– Ты, правда, не видишь разницы?! Фоки-фоки это три, четыре часа, за деньги и финито. А вот с тобой у нас секс, это серьезно, мы проникаем друг в друга.
– Ты делаешь фоки-фоки за деньги?!
– Ми рейна! При чем тут деньги! Это не важно для меня. Если тури дают мне деньги фор фак, это ок! Потому что это надо им, а не мне. Они хотят получить фак и уйти навсегда. Очень много вумен тури хотят мой большой пен. И только ты захотела общаться со мной. Ты написала мне э-мейл. – Мой черный Казанова улыбнулся своей людоедской улыбкой.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.