Куба либре - [13]

Стали открываться окна, город оживлялся, в цокольном этаже одного из домов уже работала мебельная мастерская. Рабочие резали вручную витиеватые деревянные узоры – будущие спинки и подлокотники кресел, венцы шкафов. Весьма неплохая мебель в колониальном стиле. Вот бы купить пару кресел и комодик.

Рабочие заулыбались мне.

– Так вы не только танцевать умеете, но и делать мебель! – улыбнулась я в ответ и поспешила скрыться.

В следующем окне картина была еще интереснее. Яркие плакаты восьмидесятых годов висели на стенах, выкрашенных розовой краской. Посреди помещения в высоком ржавом парикмахерском кресле восседал человек, укутанный белой простыней. Его волосы уничтожал машинкой парикмахер. Перед человеком не было зеркала, и он не видел, что происходит у него на голове. Клиент сидел перед дырой, прорезанной в старых, вросших в мостовую жалюзи, которые не поднимали десятки лет. Прорезанное отверстие служило входом и окном одновременно.

Между мной и парикмахерской не было стекла, клиент и парикмахер видели меня так же, как я их. Мне неудержимо захотелось сделать фотографию, и я щелкнула затвором. Вопреки моим ожиданиям, клиент, застигнутый врасплох в столь непрезентабельном виде, не рассердился, а улыбнулся мне.

Я вспомнила об усталости, только когда заполнилась флешка. Надо искать жилье.

Увидела на стене знак, похожий на глаз и обозначающий сдачу жилья внаем, и позвонила.

Замок щелкнул, открывшись при помощи какого-то электрического привода, и я стала подниматься по отремонтированной в духе московских евроремонтов лестнице старинного особняка.

Меня встретил заспанный кубинец испанского происхождения и сообщил, что мест пока нет, но на следующей неделе будут, если заранее оставить аванс. Я сказала, что подумаю.

В отеле «Телеграфо» скучающие девицы в черных мини-юбках и ажурных чулках, которые обтягивали полные темные ляжки, также сообщили мне, что мест на ближайшие дни нет.

Я уже порядком вымоталась. Хотелось спать. Бодрое безразличие окружающего мира, начинало бесить.

Я уселась на мраморную скамью на бульваре обдумать положение.

Откуда ни возьмись, нарисовался карикатурист и начал калякать мерзкие, совершенно не похожие на меня шаржи. Один за другим. Я дала ему песо, только чтобы он отвязался.

Затем появилась девочка и начала танцевать. Она танцевала просто блестяще, нереально для ребенка словно она – профессиональная исполнительница эстрадных танцев. У меня даже закралось подозрение, что это карлица. Она изощрялась и выделывала па только для меня, других зрителей на бульваре не было.

Пришлось дать ей песо.

Она схватила его, расхохоталась, обнажив огромные кривые зубищи, и убежала.

Сразу за ней подошел ресторанный зазывала с меню в руках.

«Ла крема томато», прочитала я.

– Это суп?

– Да, да. суп! Крема томато ор чикен!

Страшно хочу горячего супа!

Я проследовала за зазывалой на балкон ресторана и уселась в ожидании официанта. Пол и стены были облицованы кое-где облупившимся кафелем. В предвкушении крем-супа скромная атмосфера этого заведения показалась мне приятной, несмотря на то, что клеенчатые скатерти постоянно сдувало со столиков, и немногочисленным посетителям приходилось прихватывать их руками. Пока я удерживала свою клеенку, очередной порыв шаловливого океанского ветерка поднял мою юбку, а затем сорвал скатерть с пустующего столика и облепил ею мое лицо и больно ударил железной салфетницей по коленке.

Когда я отлепила от себя клеенку, передо мной стоял пожилой вертлявый официант и протягивал меню на испанском.

– Могу ли я получить меню на английском?

– О, нет!

Официант переметнулся к парочке за соседним столиком. Я прислушалась, что заказывают инсайдеры: тоже крем-суп, только мясной. Ага, понятно!

Я подозвала официанта и заказала томатный крем-суп. Не люблю мясо.

Шло время, меня уже стало клонить в сон, а суп все не приносили. «Они его готовят, а не разогревают, как бывает в наших ресторанах», – успокаивала я себя.

И вот наконец появился официант с тремя мисочками, две он с поклоном поставил перед влюбленной парочкой, а одну передо мной, сделав при этом куртуазный жест наподобие реверанса.

– Ла крема! Томато! – многозначительно произнес он и стремительно скрылся.

Я с жадностью схватила мисочку.

Что это?! Клей?! Или что-то похуже? Нечто беловатое, напоминающее клейстер, которым клеят обои. А где же «томато»?

Я зачерпнула ложку «ла крема», и со дна всплыла красная гадость типа консервированной томатной пасты, которую использовали в лохматом СССР для приготовления борщей.

Я решительно не могла это есть. Никак.

Скосив глаза за соседний столик, я увидела, как парень и девушка, влюбленно глядя друг на друга, с аппетитом уминают точно такой же клейстер, в котором, изображая мясо, плавают кусочки докторской колбасы.

Готовая разрыдаться от голода и усталости, я поспешила покинуть ресторан. Надо было что-то срочно решать с жильем, и я двинула в пятизвездочный отель.

Здесь номера были, и стоили они от трехсот пятидесяти евро и выше. Работник отеля показал мне комнату. Она не была какой-то особенной, так себе комната. Гораздо больше мне понравилась темнокожая горничная в форменном черном платье, белом передничке и белой наколочке из накрахмаленного кружева в волосах. Интересно, она входит в цену за номер?