Кто укокошил натурщика? - [51]

Борисычем, то есть в переводе с этого индейского языка на русский Целительной Пиявкой звали одного из двух колдунов этого племени. Второго колдуна звали Моисеичем, что в переводе означает Переменная Облачность. Борисыч трудился на ниве колдовства в области здравоохранения и здравонападения, а Моисеич специализировался на стихийных бедствиях и стихийных радостях.

(— Ерунда какая-то получается, — бурчит вдруг внутренний голос автора. — Не бывает у индейцев таких имён: Тимофеич, Ильич, Борисыч, Моисеич. Это вообще не имена, а отчества, и вовсе не индейские. Вот Гайавата, Чингачгук, Виннету, Оцеола — это действительно индейские имена, которые давали своим персонажам писатели Генри Лонгфелло, Фенимор Купер, Карл Май, Майн Рид — литераторы, хорошо знавшие индейское житие.

— Ну да, я не лингвист и не полиглот, — отвечает внутреннему голосу автор, — поэтому настоящих индейских имён не знаю, вообще не знаю индейских языков и наречий, вот и приходится опять-таки брать имена с потолка или высасывать из пальца. А то, что эти индейские имена похожи на здешние отчества, прошу считать случайным совпадением.

— И не носили индейцы пенсне. Индеец в пенсне — это какая-то карикатура.

— Утверждение, что индейцы не имеют право носить пенсне — это дискриминация по национальному или расовому признаку. Что, индейцы — не люди, что ли? Конечно, люди, и ничто человеческое им не чуждо, в том числе и ношение пенсне, тем более что действие происходит в девятнадцатом веке, когда ношение пенсне было делом обычным.

— Вообще, какого хрена (или другого корнеплода) ты взялся за тему индейцев, если не знаешь ни названий индейских племён, ни индейских имён, да и вообще в этой теме явный профан? Писатель должен брать для своих сочинений темы, с которыми он хорошо знаком либо по личному опыту, либо изучив большой объём соответствующей литературы, а не так, с бухты-барахты. Тебе следовало бы прежде, чем сесть за сочинение об индейцах, тщательно проштудировать десятки томов по этнографии, географии, лингвистике, зоологии (чтобы, например, знать, какая там птичка кукарекала), и даже ботанике (чтобы знать, какая там растительность произрастает в этих прериях); или даже съездить в Америку и пообщаться с настоящими индейцами, несмотря, что современные индейцы отличаются от тех, из девятнадцатого века. А ты ничего этого не сделал, ничего почти об индейцах не знаешь, а туда же — писать. Какого, повторяю вопрос, хрена (или иного корнеплода) ты взялся за эту тему?

— Ну, как-то вот приспичило. Я ж в детстве, как и многие мальчишки, читал про приключения Гайаваты, Чингачгука, Оцеолы… Смотрел в кинотеатрах сосиско-вестерны…

— Со… Это что за…

— Ну, бывают настоящие фильмы-вестерны, американские, а бывают спагетти-вестерны, названные так потому, что их снимают итальянцы, которые, как известно, любят кушать спагетти. А в советских кинотеатрах крутили вестерны восточногерманского производства, а поскольку немцы любят сосиски, то я такие фильмы называю сосиско-вестернами. Главные роли индейцев (Чингачгука, Виннету, Оцеолы, Зоркого Сокола, Ульзаны и т. д.) в этих сосиско-вестернах исполнял мускулистый югославский актёр Гойко Митич. Начитавшись таких книг, насмотревшись таких фильмов и беря пример с индейца Митича, советские мальчишки втыкали в волосы перья (голубиные — если жили в городе, или гусиные — если жили в деревне), делали из подручных материалов набедренные повязки или другие элементы индейской одежды, обязательно с бахромой, вооружались самодельными томагавками или ружьями и, так сказать, индейцеобразничали. Я тоже не избежал в детстве таких игр. И вот теперь, будучи взрослым бумагомарателем, я вдруг и подумал: а не написать ли чего-нибудь про индейцев. А поскольку про индейцев я мало что знаю, даже то, что читал в детстве, подзабыл, то и выходит вот такая отсебятина. Но это даже смешнее. А смех, как утверждают медики, очень полезен для здоровья. Поэтому буду продолжать в том же духе).

— Наш Борисыч совсем плохой стал, — говорил Стреляный Воробей, потроша папиросу, чтобы извлечённым из неё табаком набить индейскую трубку. — Заговаривается старик. Намедни ляпнул: «Мойте руки перед едой». Представляешь?! Испокон веков все нормальные индейцы облизывали руки после еды, а он говорит «перед». Любой пацан знает, что облизывать руки перед едой нет никакого смысла — это и не вкусно и не питательно. Совсем запутался дед. Старость — не радость.

— Мне тоже на днях колдун Борисыч сказанул: «Зубы надо чистить». Я ему отвечаю, мол, чищу регулярно, гляди, как блестят. А он мне: «Это зубы койота, а чистить надо свои собственные». Ну, как тебе? Свои собственные! Бред какой! Если я ожерелье сделаю из своих собственных зубов, то чем же я буду кусать и жевать?!

— Я ж и говорю: заговаривается старик, путает.

Пока эти двое, по очереди посасывая трубку и пуская из правой ноздри и других отверстий организма табачный дым, перемывали косточки колдуну, из вигвамов выковыривались остальные члены племени: пернатые мужики и бабы, едва оперившиеся отроки и отроковицы и пока не оперившаяся сопливая голопопая мелюзга. Мужчины приступили к своим мужским делам: нанесению на лица макияжа, заплетению косичек, примерке бус, ожерелий, браслетов и прочей бижутерии. А дамы сосредоточились на женских обязанностях: принялись готовить жаркое из бизона. Бизон в знак протеста с рёвом метался по прерии, норовил лягаться и бодаться, но имеющие опыт семейной жизни женщины без особых хлопот дали ему по рогам, отчего парнокопытный рогоносец отбросил копыта и стал послушно вертеться на вертеле над костром, аппетитно дымясь.