Кто такой Лу Шортино? - [11]

Шрифт
Интервал

– Черт, – сказала она, обращаясь к Чинции, – только бы Стив сюда не притащился.

– А ты что, его пригласила? – заинтересованно спросила Чинция, пристраивая на коленях огромную тарелку с мясом.

– Ты что, сдурела? Стив приглашал меня вечером на открытие нового пивного бара, а мне из-за этого паршивого барбекю пришлось отказаться. Наврала ему, что у меня грипп. Не могла же я ему сказать: «Извини, сегодня никак не могу, мой братец-парикмахер устраивает барбекю»?

Чинция кивком показала: нет, не могла.

– Стив прямо рассвирепел. Как же так, говорит, с чего это у тебя нарисовался грипп, и именно сегодня вечером? Ты что, хочешь, чтобы я потащился туда с какой-нибудь страхолюдиной? И чтобы все на меня смотрели как на идиота?

– А ты что?

– А что я? Что я могла ответить? Швырнула трубку, и все тут! Ну ладно, насчет температуры я ему наврала, но он-то не знал, что я вру! И еще наорал на меня! За то, что у меня температура! Ну, скажи, не сволочь?

Чинция тыкала вилкой в кусок мяса.

– Слушай, как ты можешь есть эту гадость! – сморщила нос Рози. – Такое впечатление, что его кто-то уже обкусал. И еще похоже на джинсы Стива, такая же рвань, – засмеялась она.

Чинция бросила на тарелку вилку и нож.

– Представляешь, Стив разрезал джинсы ножницами. Вот здесь! – Рози показала руками между ног. – А после надел и соединил штанины скрепками.

Чинция ничего не ответила.


– Черт… – вздохнула Рози. – Только бы Стиву не взбрело в башку припереться сюда!


Черный «мерседес» затормозил возле дома Тони.

– Сейчас мы выйдем, – не отрывая глаз от руля, сказал Туччо, обращаясь к Нуччо, – потащимся на это долбаное барбекю, и там ты не откроешь рта. Понял? Говорить буду только я. А ты будешь вести себя так, как будто тебя нет. Усек?

– Ни хрена себе… Это почему же?

– Потому что я так сказал. И точка, а ты закрой пасть!

– Нет, ну это же полный бред! Я абсолютно отказываюсь это понимать! У меня точно ярко выраженный эдипов комплекс!

Алессия, изучавшая психологию, объясняла Минди, что она – живое опровержение психоанализа, согласно которому эдипов комплекс бывает только у мужчин. Дело в том, что ей не раз хотелось убить отца.

– Как же так, Але? – удивилась Минди. – У нас же нет отца.

– Ну и что? Это не имеет значения. Допустим, я хотела бы убить дядю Сала!

– Но это же некрасиво – убивать кого-нибудь, – сказала Минди.

– Мысленно, Минди, понимаешь? Мысленно.

На эту вечеринку Минди надела платье, сшитое ей матерью по готовой выкройке. В таких платьях она походила на модель из дешевого журнала мод, давно вышедших из моды, – обычно их продают запечатанными в целлофан и с их страниц никому не известные фирмы призывают покупать по почте просроченную пудру и прочую муру. Впрочем, лицо Минди не имело ничего общего с убожеством ее платья. С лицом у нее все было в порядке.

С видом человека, которому срочно нужно излить душу, на кухню ворвался Тони. Он застыл перед девушками, притоптывая ногой.

– Что случилось, Тони? – спросила Минди.

Тони молчал и продолжал стучать ногой. Всем своим видом он напоминал сейчас рассерженного ребенка. И заботило его вовсе не то, что бумажные салфетки совершенно не подходят по цвету к бокалам, и не то, что Четтина догадалась полить лужайку всего за два часа до барбекю, отчего у всех гостей намокли туфли, не говоря уже о сандалиях, и даже не то, что Четтина, как обычно, забыла сунуть пиво в холодильник. Пиво стояло именно здесь, на кухне, и любая нормальная хозяйка, увидев на кухне бутылки с пивом в день барбекю, обязательно поставила бы их в холодильник! Ведь это же так просто. Это делается автоматически, инстинктивно, все равно что зажмуриться, если тебе ткнут пальцем в глаз. А если она этого не делает, чтоб ей ни дна ни покрышки, то не делает мне назло! И все-таки не это заставило его так психовать. Его напугал дядя Сал, вернее, то, что он сказал про Ника. Как, бишь, звали того антиквара? Тони забыл, как его звали, но отлично помнил, что сказал дядя Сал в день, когда обнаружили искромсанный бритвой труп этого несчастного: «Все знали, что он был снобом». Вот что он сказал, этот старый мудак!

Тони прекратил стучать ногой.

– Валентина какая-то бледная, – сказал он. – Наверное, плохо себя чувствует… Может, подойдете к ней?


По саду Тони Туччо и Нуччо шли, расталкивая гостей. Они ни с кем не здоровались. Они искали дядю Сала, и до остальных им не было никакого дела.

Нуччо шагал, с любопытством озираясь по сторонам. «Черт, сколько же здесь классных телок, без слов говорили его враз заблестевшие глазки. Зуб даю, все в заводе, я прямо чую, как у них пахнет между ног!» Рукой он коснулся члена и погрузился в сладкие грезы наяву.

Туччо, напротив, хранил на лице напряженное выражение. Он молил Бога, чтобы не встретиться с дядей Салом прямо сейчас. Еще в «мерседесе» он составил четкий план, тщательно продумал слова и паузы, мимику и жесты, но из-за яркого света и толпы гостей его мозг словно парализовало, и он напрочь забыл все, что так хорошо придумал.

Ему показалось, что они уже в третий раз проходят мимо одного и того же типа. Или мы ходим по кругу, или саду Тони не такой большой, как кажется.


Рекомендуем почитать
Когда я брошу пить

Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…


Тридцать восемь сантиметров

-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.


Аберистуит, любовь моя

Аберистуит – настоящий город грехов. Подпольная сеть торговли попонками для чайников, притоны с глазированными яблоками, лавка розыгрышей с черным мылом и паровая железная дорога с настоящими привидениями, вертеп с мороженым, который содержит отставной философ, и Улитковый Лоток – к нему стекаются все неудачники… Друиды контролируют в городе все: Бронзини – мороженое, портных и парикмахерские, Ллуэллины – безумный гольф, яблоки и лото. Но мы-то знаем, кто контролирует самих Друидов, не так ли?Не так.


Виртуальные встречи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Парабеллум по кличке Дружок

Что может получиться у дамы с восьмизарядным парабеллумом в руках? Убийство, трагедия, детектив! Но если это рассказывает Далия Трускиновская, выйдет веселая и суматошная история середины 1990-х при участии толстячка, йога, акулы, прицепа и фантасмагорических лиц и предметов.


Любовь не картошка!

«Иронический детектив» - так определила жанр Евгения Изюмова своей первой повести в трилогии «Смех и грех», которую написала в 1995 году, в 1998 - «Любовь - не картошка», а в 2002 году - «Помоги себе сам».