Кто сказал «Война»? - [10]

— Есть еще моя личная доля, и для одного гражданина эта доля немалая. — Словно в подтверждение его мыслей напомнил Геленн. — Если на то будет воля Форума, моя семья охотно откажется от части, даже почтет за честь помочь Орбину в тяжелый день. Но, поверь, славнейший, в общих суммах мой доход столь ничтожен, что сократив его даже на три четверти, ты не заметишь разницы.

Все так, Геленн Вейз, все так: ты душой радеешь за казну Орбина, стараешься и считаешь каждый пайр, готов даже поступиться личными доходами… что ж, я тебе верю. Да и как не верить человеку со столь открытым лицом, столь искренним, мудрым взглядом? Только вот за этим взглядом слишком ясно виделся другой: такие же небесно-синие глаза, но шальные и дерзкие, полные восторга. И раскинутые руки, словно готовые обнять мир, и звонкий боевой клич — златокудрый демон, празднующий победу, самый юный и самый любимый зрителями боец орбинской арены, сын стяжателя республики Гайяри Вейз. И такая же, как сегодня, искренность в словах славнейшего Геленна: «Мальчику хочется, так почему бы нет? Ему нужны приключения, впечатления, опыт — все мы когда-то были молоды».

Что это было? В самом деле, отец позволяет сыну творить любые безрассудства, надеясь, что юноша справится, наберется опыта и поумнеет? Или стяжатель просто предлагает избраннику Форума взятку, да такую, за которую, пожалуй, не расплатиться?..

Айсинар снова вспомнил вчерашний поединок. Странный он был, какой-то нечистый и надломленный, как толпы нищих инородцев на верхних трибунах, как паланкины, в которых теперь прятались знатные дамы, как стража, приставленная к славнейшим на время игр — как все в Орбине в последнее время. Никогда до этого Гайяри не проливал кровь — побеждал ловкостью, лихой храбростью и напором, очаровывал, порабощал… а потом просил для поверженного пощады. Пять дней назад даже ласатрин, казавшийся великаном рядом с дерзким мальчишкой, и тот покорился без единой царапины и был прощен. Юный Вейз казался символом Орбина — сильным, прекрасным и великодушным.

Но только не в этот раз.

В этот раз бой не заладился с самого начала, и Айсинар, сам мечник не из последних, сперва не мог понять, почему: и противник — какой-то южанин с кривыми саблями — казался не опаснее прочих, и Гайяри был, как всегда, весел, словно играл, а не сражался. Но чего-то явно не хватало… огня и власти! Благодати старшего рода. Это стало очевидным, когда мечелом Гайяри, намертво сцепившись с кривым клинком, улетел в песок, а сам он чудом ушел из-под второй сабли и, потеряв опору, едва успел достать плечо соперника: ткнул всем весом, разрывая связки и круша сустав.

Когда Гайяри поднялся над поверженным противником, трибуны стихли. Геленн Вейз, сидевший неподалеку, сжал кулаки и до скрипа стиснул зубы — испугался. А ведь казалось, что за сына он совершенно спокоен. Айсинар не знал, приходилось ли юноше убивать раньше, но в этот раз ему точно уже хватило. Не дожидаясь, пока трибуны опомнятся, он вскинул вверх пальцы, сложенные знаком жизни, и крикнул:

— Пощады побежденному!

А потом Гайяри повернулся к зрителям, счастливо улыбаясь, будто не было смерти в волоске от его горла, будто не он сам только что искалечил человека, едва не убив. И сразу вспомнились другие поединщики, красный от крови песок под их телами — уж наверное молодой Вейз знал, на что идет… А еще посвящение в каратели, когда юношей, не старше этого героя, гнали в любое приграничное поселение и заставляли истреблять всех жителей подчистую, чтобы потом, в настоящем бою, убийства их уже не страшили. И стало досадно: какое ему дело до чужого по сути мальчишки? А особенно раздражало то, что не получалось думать о нем, как о чужом.

От тягостных мыслей отвлек все тот же Геленн:

— Благодарю тебя, славнейший, что избавил Гайи от убийства, — сказал он. — Молод он еще, только кажется, что все нипочем… а разреши, я вас познакомлю?

И, не дожидаясь ответа, отправил одного из стражей позвать сына.

Пришел Гайяри, спокойный, улыбчивый юноша, поприветствовал славнейших и их дам, выслушал похвалы, сам ответил тем же. Потом повернулся к Айсинару:

— Спасибо за жизнь моего соперника, славнейший. Я не хотел его убивать.

Казалось, златокудрый демон остался там, на арене, уступив место благовоспитанному сыну патриарха, но нет! Дерзкий и прямой взгляд Гайяри Вейза словно проверял на прочность, бросал вызов, и от этого взгляда кровь гудела и ударяла в голову, мешая здраво мыслить.

Принимая вызов, Айсинар тоже улыбнулся и спросил:

— Что-то случилось? Раньше ты крови не проливал.

Всего на миг Гайяри переменился: хищно сузились глаза, искривились губы. Мальчишка глянул на отца, словно ударил, но тут же взял себя в руки и ответил небрежно, как о пустяке:

— Кинжал сломался. В бою не заменишь — пришлось как-то выкручиваться.

Косого взгляда Геленн вроде и не заметил, но про кинжал услышал сразу.

— Надо проверять оружие, Гайи, ты мог погибнуть.

— Но не погиб.

Эти двое явно говорили не о том, что слышали остальные. Противостояние, тайный смысл, сговор — и это нарочитое знакомство. С чего бы? Геленн не дурак, чтобы не заметить пристрастие избранника, которое тот даже и не скрывал. Но и Айсинар не первый год играл в такие игры, и сейчас ход игры ему не нравился. Еще вчера он смотрел на юношу издали, не думая о чем-то еще. Но вот сейчас Гайяри здесь, живой и искрящийся силой, с сияющими глазами, с выбившимися из-под ленты кудряшками. И нет сил противиться желанию. Остается только разглядывать стройное тело, покрытое золотистым загаром, любоваться лоснящимися от пота мышцами, примечать бурые крапины запекшейся крови на груди и прилипшие к животу песчинки.