Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет - [35]
Большое значение формированию ополченцев придавал М. И. Кутузов. В начальный период войны дворянство Петербургской губернии избрало его начальником ополчения. Кутузов активно включился в его комплектование и обучение. «Он командовал тогда Петербургским ополчением, занимался им от всей души, присутствовал при приеме ратников, вооружении и обмундировании их, делал им лично наставления и увещевания»,[52] — писал позже его адъютант. Кутузов разработал правила по обучению ополченцев, которые он, став главнокомандующим, распространил на ополчения всех губерний. Возглавив армию, фельдмаршал начал активно привлекать силы ополченцев для непосредственного участия в военных действиях. Уже в боях под Смоленском ополченцы приняли боевое крещение, ратники активно действовали также в Бородинском сражении. Рассказывая об одном из эпизодов Бородинского боя, французский офицер Винтурин писал: «И вдруг высокий лес ожил и завыл бурею. Семь тысяч русских бород высыпало из засады. Со страшным криком, с самодельными пиками, с домашними топорами они кидаются на неприятеля, как в чащу леса, и рубят людей, как дрова».[53]
Особенно широко силы ополченцев использовались в борьбе с врагом в период Тарутинского «сидения» и контрнаступления русской армии. Во время пребывания французов в Москве ополченцы вместе с партизанскими отрядами прочно закрыли расходившиеся из древней столицы дороги на Тверь, Ярославль, Владимир, Рязань, Тулу, Калугу, наносили чувствительные удары противнику, истощая и деморализуя его живую силу.
В период контрнаступления, начиная с разгрома корпуса Мюрата на реке Чернишне, ополченцы принимали участие во всех крупных сражениях. Высокую оценку воинской храбрости ополченцев давали многие русские военачальники. Генерал П. Х. Витгенштейн, освободивший 8 октября Полоцк, отмечал в своем донесении Кутузову, что ополченцы, дравшиеся с исключительной неустрашимостью, ни в чем не отставали от старых солдат регулярных частей. «Сбросив с себя армяки, — писал он, — ратники выбегали из цепи, устремлялись в рукопашный бой, дрались прикладами и топорами, бесстрашно бросались под град пуль и картечей, сражаясь, как разъяренные львы, а при сильном натиске неприятеля стояли, как неподвижные скалы. Случалось им целыми колоннами, крикнув „ура“, встречать конницу прикладами и мгновенно ее опрокидывать». Во многих донесениях М. И. Кутузову, в воспоминаниях участников Отечественной войны 1812 года отмечается беспримерная храбрость ополченцев, высокий патриотический долг, ненависть к захватчикам.
Широкое развертывание народной, «малой» войны приближало гибель наполеоновской армии. События Отечественной войны 1812 года, ее народный характер, тесная связь армии и народа являются блестящей иллюстрацией слов В. И. Ленина о том, что «вся история освободительных войн показывает нам, что если эти войны захватывали широкие массы, то освобождение наступало быстро».[54]
35 дней находились оккупанты в сожженной Москве. Русская армия за эти дни отдохнула, окрепла, увеличила свои силы. Что касается армии Наполеона, то она слабела в результате нехватки продовольствия, падения дисциплины, особенно в частях, состоявших не из французов, а из представителей других народов Европы. Приближалась зима, а ответа на свои предложения о мире Наполеон не получал. В отчаянии он поставил перед маршалами вопрос о походе на Петербург, но, не получив с их стороны поддержки, оставил эту идею.
6 октября на берегу реки Чернишня русские войска нанесли поражение Мюрату, находившемуся в авангарде французской армии. Это было важным событием в осуществлении контрнаступления русской армии, так как оно было первым наступательным сражением, завершившимся поражением противника. Успех способствовал подъему духа русской армии, а Наполеона заставил поторопиться с оставлением Москвы.
В ночь на 7 октября Наполеон вышел из Москвы, заявив: «Идем в Калугу. И горе тем, кто станет на моем пути».[55] Однако чашу горечи французскому полководцу и его армии пришлось испить до конца.
Перед уходом из Москвы Наполеон отдал приказ взорвать Кремль, поручив это варварское дело маршалу Мортье. Трое суток французы насильно заставляли русских, оставшихся в Москве, рыть подкопы для минирования кремлевских стен и архитектурных памятников. 9 октября начали раздаваться взрывы, продолжавшиеся до 11 октября и разрушившие часть стен и башен Кремля и Арсенал. В городе вновь вспыхнули пожары. Чистая случайность не дала возможности Мортье выполнить до конца варварский приказ Наполеона: дождь подмочил фитили в заложенных минах, и не все они взорвались.
Длинной вереницей растянулись за французской армией обозы с награбленным добром.
Выходя из Москвы по Старой Калужской дороге, Наполеон уверял свои войска, что они нанесут поражение Кутузову в том самом месте, где он только что одержал победу над Мюратом. Однако в пути он перевел свою армию на Новую Калужскую дорогу. Этим маневром он хотел обмануть Кутузова и, обойдя левый фланг русских, быстрым маршем через Малоярославец занять Калугу, где были сосредоточены большие продовольственные запасы русских. Из Калуги Наполеон мог двигаться дальше к Смоленску по не тронутым войною районам. Однако обмануть Кутузова ему не удалось. Фельдмаршал своевременно узнал о маневре главных сил неприятеля и принял необходимые меры. Он выдвинул к Малоярославцу казаков Платова и корпус генерала Дохтурова, приказав им преградить дорогу французской армии на Калугу.
