Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет - [26]

Отступление к Дриссе и далее на восток являлось результатом глубокого понимания Барклаем де Толли необходимости отхода русского войска в глубь страны с целью растягивания коммуникаций противника, подрыва его сил в арьергардных боях и соединения 1-й и 2-й русских армий. Уже в самом начале войны, 15 июня, Барклай дал указание генералу М. И. Платову, прикрывавшему отход русских войск: «Старайтесь и при отступлении Вашем денно и нощно тревожить неприятеля, не оставляя никаких способов как к скорому следованию, так и к продвижению его».[23]

Вступив в Дриссу 28 июня, русская армия вышла из лагеря через шесть дней и направилась к Полоцку. Здесь царь покинул армию и поехал в Москву, что сделало наконец Барклая де Толли действительным командующим 1-й армией, не испытывающим гнетущего давления Александра I.

Из Полоцка 1-я армия начала отступать на Витебск, куда подошла 13 июля. Барклай надеялся соединиться здесь со 2-й армией. В целях выигрыша времени он выслал навстречу авангарду французских войск корпус под командованием графа А. И. Остермана-Толстого, который должен был сдерживать наступавших французов.

Два дня шли кровопролитные бои недалеко от Витебска, в которых войска А. И. Остермана-Толстого и подошедшего к нему на помощь генерала П. П. Коновницына сдерживали наполеоновскую армию, надеясь на приход войск Багратиона. Когда Барклай узнал, что 2-й русской армии прорваться к Витебску не удалось, а маршал Даву двинул свои войска в сторону Смоленска, он 15 июля отдал приказ отходить на Смоленск. Вновь не оправдались мечты Наполеона о генеральном сражении. «Послезавтра мы даем сражение, если неприятель удержится в Витебске», — писал Наполеон 14 июля одному из своих генералов в Вильно. Когда же утром 16 июля Мюрат сообщил, что русские оставили Витебск, Наполеон не хотел в это верить. Армия Барклая тем временем отходила к Смоленску, куда вступила 19 июля, а через три дня к Смоленску подошла и армия Багратиона.

После перехода французской армии в наступление положение войск Багратиона было особенно тяжелым. Наполеон бросил против него большие силы, превосходящие более чем втрое. Из Вильны наперерез 2-й армии были направлены войска под командованием одного из лучших наполеоновских маршалов — Даву, а со стороны Гродно русскую армию преследовали войска Жерома Бонапарта.

Багратион первоначально хотел двигаться на Минск, но, узнав, что французы уже захватили его, отдал приказ отходить на Могилев через Слуцк и Бобруйск. Блестящий мастер арьергардных боев, Багратион в процессе отступления выходил из критических положений. Под Несвижем ему удалось избежать окружения и вывести армию к Слуцку, а оттуда быстрым маршем двинуться на Бобруйск, перейти здесь через Березину и направиться к Днепру, надеясь форсировать его у Могилева.

Получив сведения, что в Могилеве французы, он отрядил на это направление корпус Н. Н. Раевского, приказав ему любой ценой сдерживать наступающие части Даву и Мортье, а сам повел основные силы к Новому Быхову, где 13 июля перешел Днепр.

Весь день 11 июля войска генерала Раевского вели тяжелый бой с корпусами Даву и Мортье. Генерал личным примером увлекал солдат на подвиги. Существует легенда, согласно которой в один из напряженных моментов этого сражения он взял за руки своих двух сыновей и устремился с ними вперед. Сам факт появления подобной легенды свидетельствует о личном мужестве и смелости Раевского.

Пример командиров вдохновлял на подвиги и бойцов. «Я сам свидетель, — доносил Багратиону Раевский, — что многие офицеры и нижние чины, получив по две раны и перевязав их, возвращались в сражение, как на пир. Не могу довольно выхвалить храбрости и искусства артиллеристов: все были герои»[24] Упорное сопротивление корпуса Раевского позволило Багратиону перейти Днепр и ввести в заблуждение маршала Даву, считавшего, что 2-я армия идет к Могилеву, где развернется генеральное сражение. Багратион вновь ускользнул из французских клещей. Наполеон, узнав об этом, пришел в ярость.

2-я армия направилась к Смоленску, на подступах к которому столкнулась с частями маршалов Нея и Мюрата. Исключительный героизм здесь проявила пехотная дивизия генерала Д. П. Неверовского. «Львиное отступление» — так охарактеризовал действия дивизии очевидец граф Сегюр. «Русские всадники, — отмечает другой очевидец-француз, — казались со своими лошадьми вкопанными в землю».[25]

Сдерживая натиск значительно превосходящих сил французов и постепенно отходя к Смоленску, дивизия Неверовского дала возможность основным силам 2-й армии соединиться с армией Барклая де Толли.

Бой за Смоленск

Отступление русской армии на восток порождало много споров как среди командного, так и рядового ее состава. Пылкий и горячий Багратион, например, считал, что соединение армий должно положить конец отступлению, необходимо дать сражение Наполеону. Осторожный Барклай, понимая, что соотношение сил по-прежнему в пользу Наполеона, настаивал на продолжении отхода. Однако, чувствуя нарастающее недовольство в среде командного состава, настроение солдатской массы, среди которой все чаще стало раздаваться слово «измена», Барклай вынес вопрос о дальнейших методах ведения войны на военный совет. Мнения его участников были противоречивы. Одни (их было большинство) стояли за прекращение отступления, другие придерживались противоположной точки зрения. Барклай де Толли принимает компромиссное решение: с одной стороны, он предпринимает наступательные операции в сторону Рудни, с другой — предусматривает дальнейший отвод армии на восток.