Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства - [92]
Критика Гоулдом ранней франкмасонской историографии является справедливой, но неглубокой. О Конституциях 1738 г. он пишет так: «Достойно великого сожаления, что… в своем желании выставить Цех в наилучшем свете он [Андерсон] должен был заявлять о том, что его руководителями были… почти все знаменитости древних и новых времен… от Ноя до кардинала Уолси и Рена…»[409]. Это демонстрирует, что Гоулд отказывается рассматривать легенду франкмасонства как часть его исторического существования, как исторический факт, сам по себе заслуживающий внимания, и что он не видит в использовании и применении этой легенды Андерсоном важнейшего элемента и этапа самой масонской истории. Другими словами, подход Гоулда слишком рационалистичен, чтобы он мог понять, что граница между вымыслом и фактом в истории является намного более размытой, чем ему хотелось бы, — и что в истории масонства (включая его сегодняшний день) вымысел достаточно часто фигурировал как содержание факта[410].
Позднейшие комментаторы, Фред Л. Пик и Дж. Норманн Найт, выдвинули собственную историческую концепцию масонства в своего рода пособии по истории для современных масонов, опубликованном в 1954 г.[411] Она может быть кратко изложена в виде следующих положений:
1. Вплоть до сего дня не было выдвинуто никакой правдоподобной теории происхождения франкмасонов. Франкмасонство, каким мы его знаем, имеет британское происхождение, является плодом британской цивилизации и возникло среди оперативных масонов Британии.
2. Все, что не является специфически британским, но было включено в Цех с самого раннего времени, т. е. элементы ритуала, фольклора и некоторые оккультные вкрапления, — не может рассматриваться как действительно специфическое по отношению к франкмасонству.
3. История франкмасонства — это не столько история о развитии Цеховой Гильдии, кульминацией которой явились такие организации, как Масоны Лондона, сколько развитие корпуса морального учения, передаваемого посредством собраний, проводимых под покровом тайны[412].
На основе этих исходных положений авторы начинают описание форм, которые средневековое оперативное масонство приняло в процессе своего развития, и терминов, в которых оно выразило себя для масонов и для мира, находящегося вне масонства. Авторы определяют само понятие «организации» в применении к масонству — прежде всего как средство общения и связи друг с другом самих масонов и только во вторую очередь как средство, при помощи которого эти самые масоны были представлены как общество или организация в рамках системы других профессиональных сообществ или организаций (или противопоставлены им). Пик и Найт отмечают, вполне уместно, что поразительно большое число церквей, построенных в Англии в течение первых двух столетий после нормандского завоевания (около пяти тысяч), и замечательное единство их стиля и методов постройки были бы невозможны без соблюдения двух условий: во-первых, возможности быстрого передвижения строителей с одного места на другое и, во-вторых, эффективности обмена информацией относительно технических деталей строительства. Характер этих контактов строителей мог предопределить такую существенную черту первых лож, как их сравнительная изоляция от местных сообществ строителей и независимость от гильдий и их верхушки[413].
Термин Ложа, по мнению авторов, мог изначально иметь два значения, а именно: (1) «рабочее место Масона, в отличие от места, где он спит и ест (согласно древнейшему определению 1277 г.)» и (2) «… сообщество Масонов, вместе работающих в данном месте, — в употреблении намного более позднего времени» (СтатутыШоу, 1598, 1599)[414]. Здесь, хотя и в совершенно ином контексте, мы возвращаемся к первичному представлению о ложе как месте и собрании. Что же касается масонских ассамблей, Пик и Найт не считают, что существующие масонские документы подтверждают существование таковых до описаний Робертса 1722 г. В последних, как мы видели, содержится упоминание о «дополнительных Приказанияхи Конституциях… сделанных и согласованных на Генеральной Ассамблее… проведенной 8 декабря 1663 г.»; это упоминание авторы считают более правдоподобным, чем рассказы о Генеральной Ассамблее, якобы проведенной в Йорке в 1561 г.[415] Они абсолютно уверены в том, что из всех юридических документов только «Статуты» Эдуарда III содержат специфические упоминания о франкмасонах. Говоря о кодификации и рекодификации «Статутов», Пик и Найт отмечают, что в «Акте» 1563 г. в царствование королевы Елизаветы вместо термина франкмасон употребляется термин грубый масон (т. е. каменщик, работающий с неотесанным камнем); это, по их мнению, показывает, что «к тому времени первый… утратил свое чисто оперативное значение»
