Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства - [124]

, разработанной Мирней Элиаде. Согласно этой концепции любой ритуал, связанный со смертью, может также рассматриваться как ритуал Перехода: после своей «второй смерти» («первая» символизируется обрядом перехода как таковым) протагонист возвращается к первоначальному состоянию, иногда состоянию до творения, состоянию цельности и полноты, символически предвещаемому обрядами посвящения. «Инаковость» здесь приобретает квазитемпоральный аспект: восстанавливая тело Хирама (т. е. Кандидата), Ритуал возвращает Кандидата в его золотое предмирное прошлое, исполненное знания, счастья и невинности, прошлое, где он становится един с «другой» жизнью, которая более реальна. Одновременно Ритуал ведет Кандидата вперед, к будущему, которое является его окончательной, действительной физической смертью; он готовит его тело к общепринятым похоронам, лежащим за пределами масонского Ритуала[535].

Когда я пишу все это, я помню о том, что даже такая простая и, несомненно, бинарная оппозиция, как «естественным путем разложившееся тело» /«сверхъестественным путем воскресшее тело», никоим образом не исчерпывает проблемы, даже если мы ограничимся масонским контекстом. Согласно розенкрейцерской легенде, тело Христиана Розенкрейца, основателя Братства Розенкрейцеров (который прожил 106 лет), было обнаружено спустя где-то 120 лет после его естественной смерти все еще нетронутым разложением. Это промежуточное положение может вполне говорить о том, что мы здесь имеем дело со своего рода спячкой, напоминающей о состоянии «полусмерти-полусна», которое приписано королю Грааля в поэме автора 12-го века Вольфрама фон Эшенбаха[536].

Переход от этой последней фазы к обычному еврейскому погребальному обряду, который приказал совершить для Хирама Соломон, отражает двусмысленность этой фазы. Дело в том, что если ритуальный стержень Хирамовой легенды предполагает, что восстановление тела было магическим актом — актом сверхъестественной трансформации, то контекст легенды, как целое, предполагает, что это собирание тела было просто приготовлением мертвого тела Хирама к похоронам, иудейский характер которых не оставляет места для чего-либо сверхъестественного в связи с мертвыми телами. Как мы уже видели, в разъяснениях к Ритуалу Достопочтенный Мастер говорит Кандидату, что посредством символического страдания и умирания в качестве Хирама он будет должным образом подготовлен к собственной реальной и естественной смерти. И именно этой смерти следует чрезвычайно трезвый и строгий похоронный обряд такого рода, который был осуществлен после смерти д-ра Андерсона; намного более трезвый и строгий, чем даже еврейские погребальные обряды, справленные по Хираму. По ходу официального объяснения процедур ритуала основной акцент делается на смертности масона/кандидата, на его смерти как естественном феномене, на последующем разложении трупа как естественном феномене и на его собирании вновь для погребения как чисто формальном акте «символического приготовления» к его последним масонским (более не еврейским, как в случае с Хирамом) погребальным обрядам.

Теперь мы не можем не вернуться к масонскому ритуалу в целом, как наиболее явному примеру того, что я назвал религиозным синкретизмом. Рассмотрим, как этот чрезвычайно странный феномен религиозного сознания нашел себе выражение в контексте такого ритуала.

Начнем с конца, со смерти Мастера Масона и последующих похорон. Эта церемония никоим образом не связана с ритуалом Мастера Масона или каким-нибудь другим тайным ритуалом масонства, хотя она может быть и непонятна присутствующим не-масонам.

Кончается все, когда очень краткий, специфически масонский обряд, проводимый после обычной англиканской, баптистской, католической или другой заупокойной службы, уже состоялся. Присутствующие масоны полностью сознают, что их действия являются не только последними перед погребением или кремацией, но отличаются, по сути, от обычных заупокойных служб — поскольку их не-христианский характер самоочевиден не только для присутствующих христиан, но также и для любого масона, который может их совершать. Не знаю, рассматривают ли они свое чтение псалмов и хлопанье в ладоши как иудейское (или в большей степени иудейское, чем христианское), или, по крайней мере, как нейтральное по отношению как к христианству, так и к иудаизму. Но я абсолютно уверен, что масонам, проводящим эти последние обряды, среди которых много англиканских священников (в их числе некоторые епископы), очень хорошо известно: то, что они делают, вполне совместимо с христианством или иудаизмом, или с ними обоими. Современный масонский похоронный обряд относится к христианскому (или любому другому) похоронному обряду, который ему предшествует, образом, аналогичным тому, как древнееврейский погребальный обряд Хирама относится к трем фазам масонского ритуала посвящения Мастера Масона. Обе церемонии выдают отчетливо синкретический характер этих трех фаз. Как современный масонский похоронный обряд нейтрализует духовный, ориентированный на душу характер христианской заупокойной службы, так и иудейский похоронный обряд Хи-рамовой легенды нейтрализует анимизм, внутренне присущий трем эпизодам, которые ведут к нему, — изувечение тела, разложение (как естественное, так и преднамеренное) мертвого тела и его восстановление. Из этого не следует, конечно, что масоны и евреи не верят в существование души и в жизнь после смерти, — отнюдь не так. На самом деле из этого следует, что как масонство, так и иудаизм, если их рассматривать в синкретическом контексте ритуала, очевидным образом не ориентированы на идеи о душе и жизни после смерти. Именно этот синкретический контекст всегда генерирует тип самосознания, отмеченный