Ксеном. Дилогия - [4]

— Обалдеть, — оценил я. — А если… — закончить мысль мне не удалось, одежда изменилась быстрее. Чёрные ботинки с квадратными носками, чёрные брюки, чёрная шёлковая рубашка, серебристое кашне с чёрным узором, чёрное длиннополое пальто и завершала образ моя давняя мечта: чёрная шляпа с широкими полями. — Даже лучше, чем хотелось, — сказал я. И, напевая «Я бандито, гангстерито», вышел на пятно света.

К сожалению, моего вида оценить было некому. Ночь всё-таки. Пожав плечами, я направился к своей цели.

Прогулка получилась долгой, для сна, хотя я и не особо устал, но в целом замаялся. Пару раз ко мне подходили пьяные, но, получив по тычку в грудь, улетали в кусты.

Когда я подошёл к памятнику, вернулся чёрный костюм. Так, на всякий случай, типа дежурившего неподалёку полицая из мирной, но гордой народности. Пока тут не поставили пост, монумент регулярно приходилось отмывать от надписей типа «Ну, теперь ты знаешь из первых уст, кто кого расстрелял» или «Эту берёзу я сажал лично. И.Сталин»

— Э! Чо ты тут? — лениво окликнул меня работник резиновой дубинки.

Не обращая внимания, я заарканил памятник за шею и дёрнул. Бронзовый президент с грохотом слетел с постамента. Когда пыль улеглась, я посмотрел на полицейского. Он от удивления чуть свисток не проглотил.

— Бракованный памятник попался, — сообщил я. И, повернувшись спиной, отправился обратно.

— Стаят! Стрелят буду! — донёсся голос стража законодателей.

Не оборачиваясь, я показал ему средний палец.

Грохнул выстрел. Плечо обожгло болью. Удар швырнул меня на землю. Я успел выставить руки, приземлился в упор лёжа и рванул с низкого старта. Позади ещё раз рявкнул пистолет, но пуля просвистела мимо. Я почувствовал её путь и отпрыгнул в сторону. И громадными прыжками понёсся вперёд. Кажется, в меня стреляли ещё, раз семь, в ушах шумело и было плохо слышно, но мне даже не пришлось уворачиваться. В таком темпе я долетел до дома, но в квартиру буквально ввалился.

— Хороший сон, реалистичный, — шатаясь, я подошёл к кровати и рухнул в неё. Дальше была темнота.

2

Утро субботы наступило, как всегда, в полдень. Проклиная всё на свете, а особенно — Интернет, я сполз с постели и проковылял на кухню. Привычно наполнил и поставил чайник, нажал на первую кнопку «ленивчика» и шлёпнулся на табуретку. Табуретка так же привычно качнулась на трёх ножках, но устояла. Телевизор нехотя включился, открыв заставку канала нашего южного округа. На моём ящике программы расположены по принципу «первым идёт то, что мне нужнее», и слоган «останься на первом», когда это крутиться на последнем — семьдесят седьмом, для меня звучит смехотворно. На экране появился заместитель мэра. Я поморщился: опять будет призывать бороться с пробками путём пересадки на вертолёты или маленькие машины, которые стоят, как авианосец. Поэтому, вместо того, что бы слушать, я засунулся в холодильник, достал оттуда масло с колбасой, выудил из хлебницы полбатона и соорудил четыре бутерброда. Тем временем чиновник разглогольствовал про какое-то ужасное русскофашистское преступление, что дело у президента под контролем, и все виновные понесут заслуженное наказание. Затем на экране появился неонацистский парад, состоявший из десятка видных активистов антифы. Под крики «Зиг Хайль!» парад глухой ночью шёл по Варшавке и остановился напротив памятника Канчинскому. Парадствующие нежно привязали к нему верёвку, затем среди них появился новенький «Беларус», к которому трос и тянулся. Трактор беззвучно двинулся, памятник накренился и свалился в противоположном направлении. Тем же слаженным отрядом парадёры покинули «место преступления». Трактор исчез так же, как и появился.

— Это была реконструкция преступления по версии полиции, — прозвучал голос дикторши за кадром. — За мужество, проявленное при задержании особо опасных преступников, полицейский Ринат Тударов… — на экране появился полицай из моего сна. Я подавился, закашлялся и пропустил, чем он там награждался.

Между тем полицейский открыл рот, и чревовещатель за кадром выдал спич на идеальном литературном русском языке про торжество закона, и что он, Ринат, и его товарищи, не щадя живота своего, обязательно остановят и пресекут. При этом речь не только не совпадала с артикуляцией, но и лилась даже когда полицай закрывал рот.

— Ну и бред! — выдал я, когда смог наконец говорить. И пощупал свою голову. Обычно ощущения дежавю у меня возникали после сильного удара затылком, но на этот раз никакой шишки не было. Доев бутерброды, я вымыл за собой посуду и перешёл в комнату. Компьютер уже подмигивал мне светодиодами роутера, показывая, что всё уже подключено и готово отправить меня на просторы Интернета.

Первым делом я заглянул на чарум нашего района. Смесь чата с форумом бурлила похлеще, чем во время войн школоты с занудротами.

— А, <Сонник>, - встретил меня Админ, — встал, наконец? Новости смотрел?

— Смотрел, — отпечатался я. — Ну и бред же они показали! Ни единому кадру не верю.

— Это <Бродяга>, - вмешался мой постоянный соперник по спорам. — Если бы они показали то, что сняла камера, ты бы тоже не поверил. Глянь в тему «Дважды упавший».