Ксапа хулиганка - [5]

И вдруг — я даже не понял, что произошло — только ноги Мудреныша в воздухе мелькают, и он спиной вперед в куст летит. А девка даже убежать не пытается. Лицо красное, злое, на тот берег рукой показывает, слова выкрикивает. Мудреныш из куста вылезает, на девку идет. В этот раз я все отлично вижу. Она его за руку хватает, спиной к нему поворачивается и резко нагибается. Мудреныш через нее летит, опять ноги выше головы.

Не заметил, как, но мы все уже кругом стоим, как зрители на поединке.

Да почему — как? Поединок и есть. Вопрос, что делать будем, если девка Мудреныша одолеет?

Мудреныш поднимается, плечами поводит — видно сильно об землю приложился — и опять на девку идет. А девка ноги широко ставит, чуть приседает руки вперед выставляет. Тело — как рысь перед прыжком. Напряжено, и мышцами играет. Я сразу представление о чудиках меняю. Беспечные они, но драться умеют.

Только не с Мудренышем. Девка опять его за руку хватает, спиной к нему резко разворачивается и… ничего. А Мудреныш ее свободной рукой за одежку на заднице берет — и поднимает как ребенка. Девка вопит, брыкается, а толку-то? Сила есть сила. Мудреныш ее отпускает, чтоб на землю шлепнулась, поудобнее перехватывает — за пояс и за волосы, над головой поднимает и к лесу идет.

Тут Кремень что-то на земле примечает.

— Это не ты потерял? — протягивает копье, пополам сломанное. И наконечник тоже сколот. Видно, девка пыталась копьем как рычагом сосну повалить. Мудреныш только зубами скрипит. Девку на плечи опускает, словно тушу оленя, бросает на ходу:

— Убери следы на берегу.

А я все прикидываю, мозгую, что с девкой сейчас будет. Она с Мудренышем дралась — сама и виновата. А после нее — я самый виноватый.

Мудреныш мне приказал за девкой присматривать, а я проспал.

Полсотни шагов идем, сотню. Тут Мудреныш командует:

— Привал. Клык — второй, Верный Глаз — третий. И в сторону распадка с девкой на плечах топает. Мох там глубокий, мягкий. Садимся мы, я все мозгую, почему он меня вторым назвал. Верный Глаз летающую волокушу сбил, это понятно. Я девку на плече принес. Так ведь, недалеко нес. Не я, так другой бы… По закону, я принес — у меня и прав больше. А по понятиям…

И вчера мне девку поручал. Неспроста это.

Что неспроста — понимаю, а вот почему неспроста — не могу понять.

Но Мудреныш просто так ничего не делает. На ребят смотрю — все слова Мудреныша как надо принимают, никто не спорит. Кто садится поудобнее, кто решает последний сон досмотреть. Фантазер на утес лезет, с утеса отлично видно место, где волокуша разбилась.

Тут девка за кустами заголосила. Дошло до бестолковой, чего добилась.

Мудреныш рычит.

— Она его укусила, — комментирует Хвост. Все оживляются, обсуждать начинают, за какое место, да до крови, или так. И пошло… Каждый звук обсуждают да гогочут. Девка визжит как поросенок, Мудреныш взрыкивает, парни гогочут. Кремень на нас по этому гоготу и находит. А девка сначала визжит, потом затихает.

— Поздравляю, братья, в нашем дружном сообществе на одну бабу больше стало! — комментирует Хвост.

— Клык! — зовет Мудреныш, и я иду. Голова и так не на месте, а как девку вижу, ее и вовсе сносит. Мудреныш с нее одежки стянул, но не до конца. Получилось как бы и ноги, и руки спутаны. А она уже не сопротивляется, только всхлипывает. А титьки — как звезды. Сам не понимаю, как на ней оказался…

Оттягиваюсь по полной. А когда голова на место возвращается, вновь соображать начинаю, представляю, как ее сейчас Верный Глаз под общий гогот… А она рядом со мной лежит, всхлипывает. Беззащитная, теплая, родная…

Родная. Вот за это слово я и цепляюсь. Родная. Может, она уже моего ребенка носит. Не дам ее ни Верному Глазу, никому другому. И три полоски не позволю. Моя женщина!

Вскакиваю я, привожу одежду в порядок, девку сажаю, утешаю, одежки на ней в порядок привожу. К синяку на ребрах добавился синяк на левой скуле. А она вместо того, чтоб успокоиться, скулит тихонько, да норовит калачиком у моих ног свернуться. Пришлось три оплеухи отвесить, только тогда шевелиться начинает. Стараюсь несильно, с правой стороны, чтоб не по больному месту. Оделась — опять утешаю. Словами, губами да поглаживаниями. В глаза мне смотреть не хочет, но я лицо ее в ладони беру, больше не отводит взгляд. Даже говорит что-то грустно на своем языке. Говорить начала — значит, в норму пришла.

Веду ее за руку. Послушно идет, не вырывается.

— Моя женщина, — говорю. — Никому не дам! Моя женщина!

Верный Глаз теряется.

— Мудреныш, — говорит, — как же так? Она же… Ты ее… Она твое копье сломала, с тобой дралась!

— Ты мне скажи, она оружие на кого из нас поднимала? — хитро так спрашивает Мудреныш.

— Нет.

— Ты один в чудиков копье бросил, троих убил. Она тебе ничего плохого не сделала. Их племя с нашим не воюет.

— Но ты ее…

— Она мое копье сломала, вот и наказал. Клык ее принес, его девка.

Хочешь, попробуй у него отбить.

Верный Глаз сразу сникает. Не ему со мной тягаться. Но тут Кремень поднимается, Верного Глаза небрежно так в сторону отодвигает.

— Я тоже бабу хочу. Раз Верный Глаз не будет, я вместо него.

Против Кремня мне ничего не светит. Но без боя не отдам. Так ему и говорю. Пригнулся, драться приготовился.