Ксапа хулиганка - [4]

— Беззаботные они. Ничего не боятся. Девка твоя даже не испугалась, когда я ей плюху дал. Удивилась, растерялась, но не испугалась. Думаешь, она такая храбрая? Непуганая, вот! — Вдруг вскакивает, ревет медведем — и к девке. Я сначала не понимаю. Она, вроде, не озорует. Костер задымила.

Если Хвост с Ворчуном мясо принесут, от костра польза будет…

На костер-то Мудреныш и разъярился. Ногами раскидывает, затаптывает, куртку срывает, дым разгоняет. А дыма… Тут-то до меня и доходит.

Мудреныш девку за грудки сгребает, медленно руку для удара отводит.

Девка вырываться и не пытается. Только ладошки перед собой выставляет.

Не для защиты, а, мол, «виновата, больше не буду». Отпускает ее Мудреныш, по плечу хлопает, ко мне разворачивается. Я — что, я виноват. Смущенно руками развожу, сам себя по шее бью. Он только головой укоризненно качает.

А я мозгую, что теперь с девкой все будет хорошо. В смысле, две полоски, а не три.

Тут Кремень с Фантазером на том берегу появляются. Я из кустов на берег выхожу, им рукой машу. Фантазер мне машет. Пока Кремень наши следы заметает, пока брод переходят, возвращается Хвост с лесным оленем на плечах. Говорит, зверье непуганное, а значит, лет пять никто из людей здесь не охотился.

— Вы хорошо придумали камни водой обрызгать. Следы четкие, могли бы и не сигналить дымом, — замечает Фантазер.

— Были следы, а больше нет! — добавляет Кремень. О-о! Мясо!!!

Сырое мясо — это на любителя. Кремень, например, любит. Я — нет.

Но после нескольких дней голодовки стоит только кусочек на язык положить, как тот сам в желудок проскакивает. Девке Хвост тоже кусок отрезает. Как всем. Я хотел ей нож дать, но она свой достает. Маленький, блестящий, но острый. Есть сырое мясо ей не хочется. Раза два оглядывается на разоренный костер, но мясо ест правильно: ухватит зубами, у самых губ отрежет, пожует, сморщится, проглотит. Кремень меня локтем в бок подталкивает и бурчит:

— На руки посмотри.

Я смотрю. У нас только пальцы да ладони в крови. У девки — аж с локтей капает. Вся мордашка в крови, и одежку свою чудную кровью забрызгала. Кремень сразу подметил, что она первый раз теплое мясо ест.

Не голодали, значит, чудики. Никогда не голодали.

Да и сейчас не голодна. Едва ли треть своего куска съела, на нас виновато так косится — и кладет остаток на тушку. Прямо на шерсть!

Бестолковая! Кто же с налипшей шерстью доедать будет?

Я буду. Мудреныш смотрит на меня, усмехается и говорит:

— Твоя девка, ты и доедай.

А Хвост уже всем по второму куску отрезает. Смотрю я на девку, на мясо, на небо — и веду глупую к речке от крови отмываться. Заодно и мясо сполосну.

А одежка у нее славная. В момент отмылась, и следа не осталось.

Солнце совсем низко, пришло время ночлег устраивать. Летом зверье сытое, под любым кустом спокойно спать можно. Если еще веток наломать и шалаш соорудить — совсем хорошо. Ну, шалаши мы делать не стали, но старую ель к делу приспособили. Я девку рядом с собой кладу, чтоб не замерзла.

Она полежала-полежала, из-под моей руки выворачивается, что-то затевает.

Думал, в кустики сходить захотела, ан нет… Шалашик себе ставит! Из чего-то, очень напоминающего рыбий пузырь. Веревки к двум деревьям привязывает, что-то надувает — готов шалашик. Сквозь стены видно, что внутри делается, а крыша ярко-оранжевая. И видно, как она себе подстилку надувает. А мы сидим вокруг, смотрим. Шалашик маленький, одному просторно, двоим уже тесно будет.

— Откуда у нее это? — спрашивает Фантазер.

— У нее в одежке на бедрах сумки. Из них достала, — отвечаю я. — На правом бедре шалашик, на левом — подстилка.

Девка в своем домике двух комаров на стенках ловит, нам неопределенно так ручкой делает и ложится лицом вниз. Мы — что, мы вновь под елку лезем.

Засыпая, я вижу, она калачиком сворачивается.

* * *

— Где девка?!

Просыпаюсь, меня Мудреныш за плечи трясет. Только-только небо просветлело. Вскакиваю, головой верчу — шалашик пустой, девки нет.

— ПОДЪЕМ!!! — командует Мудреныш.

Дура девка, ох дура! Не только сама убежала, но еще и копье Мудреныша унесла. Мое бы взяла, я бы простил. Или Верного Глаза, новое, без наконечника. Но у Мудреныша-то зачем? Ох, дура… Теперь только о трех полосках речь.

Мы бежим обычным строем. Кремень — слева, Хвост — справа, Мудреныш по центру. Фантазеру Мудреныш велит убрать шалашик девки и прикрыть наши следы.

А у девки хорошо чувство направления развито. Бежит прямиком туда, где ее летающая рыба-волокуша упала. По берегу реки было бы проще бежать, но намного дальше. А так — вверх-вниз по предгорьям. Короче, но утомительнее. Я бы вдоль реки бежал.

Ну вот, прибежала, а как на тот берег переправиться — не знает.

Нет, знает! Хочет сосну повалить. Сосна на склоне обрыва корнями за камни цепляется, кажется, толкнешь — сама упадет. Девка камнем по корням мутузит.

Того и гляди, в речку свалится. Вместо сосны.

Мудреныш делает нам знак, чтоб не высовывались, выходит на берег, идет к девке. Та настолько увлечена, что не слышит и не видит. Ну, Мудреныш нагибается, берет ее за волосы, вытаскивает на ровный берег и ведет в лес. Заметила. Ругается. Слов не понять, но ясно, что ругается.