Ксапа хулиганка - [3]

Девка нахлобучивает белую шапку на голову и собирается мертвых камнями засыпать. Правильно, конечно, но этого мы ей позволить уже не можем. Мудреныш велел, чтоб все было как до нас. Девка подбегает ко мне на Кремня жалуется. Нет, слов я не понимаю, но и по жестам ясно. Тут Мудреныш, руки протягивает и снимает с нее белую шапку. На ладони взвешивает — и швыряет на середину речки. Девка в шоке, а Мудреныш говорит:

— Кремень, сбросьте одного жмурика на камни у самой воды. Клык, ты девку принес, ты за ней и смотри. Все, хватит отдыхать, тронулись.

И первым идет. Я беру девку за руку, за собой веду. Сначала она от обалдения послушно за мной хромает, потом вырывается, догоняет Мудреныша, говорит горячо, убежденно, но абсолютно непонятно. То на мертвых показывает, то на реку, то на небо, то на землю под ногами. Мудреныш слушает ее долго, не перебивает. Затем рукой ей нижнюю челюсть поднимает, чтоб рот закрыла, говорить не могла. Показывает на солнце, говорит: «Солнце низко». Показывает на лес, говорит: «Лес далеко». Пальцами показывает, словно человечек идет, говорит: «Надо идти». Девка вновь по-своему лопочет. Тут Мудреныш ей такую оплеуху открытой ладонью отвешивает, что она с ног кувырк! За щеку держится, поднимается, кровь сплевывает, выхватывает свою непонятную штуковину, то протягивает Мудренышу, то на мертвых показывает. И злые слова выкрикивает. А Мудреныш резко выдергивает у нее штуковину и в речку бросает. На самую середину. Девка только глазами ее провожает — и сникает. Я отбираю у Верного Глаза обломанное древко копья, даю девке вместо костыля, беру за руку, за собой веду. Больше не вырывается.

Через час доходим до брода. Мы с девкой уже последними топаем.

Хромает она все сильнее. Я осматриваю место, и оно мне не нравится. Наш берег голый, каменистый. Мы как на ладони, а на том берегу кусты. Мудреныш тоже так думает, потому что говорит:

— Переходим реку, и на том берегу ждем Кремня и Фантазера.

И начинает раздеваться. Потому что река хоть и широко разлилась, а по пояс будет. Я девке жестами показываю, что мы на тот берег пойдем, раздеться надо. И сам одежду скидываю, в узел увязываю. Девка на меня смотрит, краснеет, но губу закусывает и раздевается. Долго это у нее идет. Мы уже все готовы, вокруг стоим, ее ждем да рассматриваем. А на ней одежек — как на еловой шишке чешуек. И снимаются хитро. Щепотью сверху вниз проведет — как ножом разрежет. Наконец, все с себя сняла, увязала.

А фигурка у нее ничего оказалась. Мышцы под кожей так и играют. Не такие, конечно, как у охотников, но лучше, чем у большинства наших женщин. И не голодала давно. Сиськи кругленькие, упругие.

Только в воду вступаем, Мудреныш хлопает себя ладонью по лбу:

— С этой девкой совсем думать перестал. А вы, балбесы, куда смотрите? Хвост, иди первым, проверь тот берег.

Хвост переходит бродом, кусты проверяет. Потом — Ворчун. Надо было первым послать Верного Глаза, но придурок без копья остался, какая с него польза? Парни осматриваются на том берегу, нам знак дают. Я девке объясняю, чтоб за меня держалась. Течение сильное, а она и так хромает. Ничего, нормально переходим. Вода такая холодная, что под конец ноги немеют, дна не чувствуют. Узлы с одеждой развязываем, но одеваться не спешим. Вокруг девки кружком стоим, наблюдаем да смеемся. А она зубами от холода стучит, торопится, на мокрое тело свои одежки натягивает, в дырки не попадает.

Лицом покраснела, а сама синяя, в пупырышках. В общем, дитя малое, неразумное. Пока одевается, нас смешит, мы на ветру обсыхаем. Мудреныш Ворчуна и Хвоста за мясом посылает, мне приказывает за девкой следить.

Сам садится в кустах у берега Фантазера с Кремнем дожидаться. Ну а Верный Глаз в чащобу лезет, древко для нового копья высматривает.

Я за девкой наблюдаю. А она костер затевает. Раз делом занялась, значит, бежать не собирается. Хоть из чудиков, но соображалка работает.

Кошусь вполглаза на девку и подсаживаюсь к Мудренышу.

— Наверно, это ценная штуковина…

— Какая? — Мудреныш на меня даже не оглядывается. На тот берег смотрит, а больше — на небо.

— Которую тебе девка предлагала. А ты ее в реку выкинул.

— Это амулет, — говорит Мудреныш. — Защищалась она от меня, а не торговалась.

Я себя сразу дураком чувствую. Точно ведь!

— А почему на тебя не подействовал?

Мудреныш только плечами пожимает.

— Может, не на людей заговорен. А скорее, потому что я ей зла не желал.

В амулетах я разбираюсь плохо. Нету у нас шамана. Последнего волки съели еще когда мой отец пацаном был. Никого он обучить не успел. Теперь амулеты только у самых старых людей остались. И то, говорят, выдохлись, больше не помогают.

— Ты боишься, что вторая рыба прилетит?

— Это не рыба, — бурчит Мудреныш, грызя веточку.

— А что же?

— Волокуша.

Пока я перевариваю, Мудреныш веточку перекусывает, выплевывает и говорит:

— Кого тебе чудики напоминают?

— Чудиков. Но девка, с тех пор, как с нами, ни одной глупости не сделала.

— Чудиков, говоришь… — чувствую, недоволен Мудреныш моими словами.

— Мне они медвежат напоминают. А где медвежата, там и медведица.

— Какие же они медвежата? Ты же ее голышом видел, — бормочу я и сам понимаю, что чушь несу. Не об этом Мудреныш речь ведет.