Крыса в чужом подвале - [38]

По середине замковой площади крытый колодец, над ним высоченный флагшток. На флагштоке трепыхается и болтает кисеей знамя фрайхи Эйрис ди Бортэ. Здесь же здоровенный двуручный меч воткнут в огромную лиственничную чурку. Ничего странного. Обычай. Фрайха в Брачной войне с рейнхом Шабо ди Венсоном. Война хоть и походит на обыкновенную, но имеет ряд ограничений. Первое, открытие военных действий объявляется загодя и во всеуслышание. Не менее чем за три недели. Затем уведомляются близлежащие владельцы земель, поскольку их участие и помощь исключались. Дрязги де семейное, свой нос совать чужим не следует. Потом, уведомляют императорского доместикия* и тот либо сам прибывает к месту событий, либо отряжает кого. В течение трех недель противоборствующие стороны, если не смогли договориться полюбовно, вербуют себе сторонников, нанимают служивый люд. У кого сколько средств, тот столько и вербует. Затем нападающая сторона, как правило, мужчина, но отмечены случаи, когда и женщины выступали в качестве соискательниц брака, осаждает будущую супругу или супруга в замке. Штурмовать дозволяется только одну стену. Какую − выбирай сам, но выбрав на другие не заглядывайся, даже если на них не единого мечника не поставят. Не возбранялось вести обстрел осадными орудиям. Но опять, с таким учетом чтобы снаряды далеко в замок не залетали и ничего лишнего не попортили. Цель нападавшего, принудить упрямую особу согласится вступить с ним в брак. Поскольку война дело не копеечное, часто осады или не начинают вовсе или для острастки стрельнут с плохонькой баллисты, пустят с десяток стрел, да за свадебный стол пить-гулять. Встречаются и строптивые. Пока крови не прольют, не угомонятся. Очень редко дело доходило до затяжных сражений. Бывало и такое. Гораздо чаще подкупит претендент стражу, (смешно погибель получать из-за таких пустяков, что владетельница не хочет в свою пастель мужика пустить) те и проворонят супостатов. Жениховы орлы на стену ночью взберутся, во двор прошмыгнут, мечом двуручным веревку на флагштоке перерубят. Сдернут знамя и дело слажено. Доместикий императорский событие зафиксирует, пошлину в казну примет и все! Войне конец, начало семейному счастью. Хотя как выйдет. Иной раз и наоборот.

− Добрались, − объявил Руфус, из-под руки разглядывая мрачные стены Морта.

Утро выдалось холодным. Юноша поежился, драный жюпель совсем не грел, и едва не выронил из подмышки меч. Пояс он проиграл Диссу в кости. Не велик убыток, а неудобство.

− Выглядит дерьмово, − буркнул Дёгг. Он не выспался и потому хмурился.

Вчера они поздно ужинали в придорожном трактире, когда объявился гонец. Строго оглядев их компанию, служивый, недовольно покачал головой. Ну и сброд! Вслух сказать остерегся, могли и бока намять. Он и предупредил, Венсон скоро будет под стенами замка. Армия на марше и полна решимости отвоевать своему господину, место в спальне несговорчивой избранницы.

− Убогонький, − осудительно отнесся к причине войны Дёгг. По его мнению, и сард его высказал, для военных действий существует гораздо больше уважительных причин, чем желание залезть бабе под подол на законных основаниях.

− Каких на пример? - пристал к нему Руфус. Жизнерадостный парень преисполнен самых оптимистических надежд на будущее. Оптимизм его исходил из удачно сложившейся судьбы его дядьки. Повоевав полгодика, тот вернулся богатым. Денег хватило на починку дома, покупку новой добротной лодки, приобретение большей сети и лечение солдатской болезни. Да еще на женитьбу осталось. Руфусу женится вроде как рано, а вот лодка с сетью не помешают.

− Каких? Да рожей, например ты не вышел, − назвал самую распространенную причину Дёгг.

− О, да! - залился смехом Руфус. Прошлый год, когда ему хорошенько накостыляли на ярмарке в Биляу, причину указали ту же самую.

Из-за гонца, соискателям воинской удачи пришлось вставать ни свет, ни заря, завтракать наспех холодным мясом и не разогретыми овощами. Хозяин трактира наотрез отказался растапливать печь.

− Буду я из-за вас дрова изводить. За эти не рассчитался.

Вот и топали они продрогшие и не выспавшиеся.

Костас и Дёгг шли последними. Сард тыча пальцем то туда, то сюда, недовольно объяснял.

− Тут бы засека не помешала или кордон, чтобы те, кто по дороги тащатся, не слишком наглели торопясь. А оттуда можно ударить в тыл или обоз пошерстить. Родник закопать стоило или дохлятину бросить. Кругом болотина, доброй воды близко не найдешь, так пусть побегают, поищут. Глядишь, какой ленивый из лужи хлебнет да срач его проберет. Где один, там и второй. И пошла зараза. Через неделю армия на говно изойдет, воевать не сможет.

Костаса мало интересовали стратегические возможности ландшафта. Он слушал речь. Все что ему надо − услышать, запомнить, понять, как можно больше слов. Лексический запас сарда не очень богат, все-таки имперский не родной для него, и потому тренированный слух и разум Костаса пока легко справлялись с задачей.

Дорога переваливалась с пригорок да под горку, обходила топкие места, ныряла в вечные лужи, а на последнем отрезке вытянулась линию. Незаметно к замку не подберешься и быстро не доскачешь. Сплошные лывы и рытвины.